Арест Тараса Сеня 27 сентября 2015 года стал знаковым. И хотя через четыре дня он был отпущен, евангельским христианам стало понятно, что на оккупированных территориях опасно открыто заниматься благотворительностью. Схватить могут любого без причины. Пасторы стали опасаться пересекать линию разграничения, кто мог уехать – уехал, оставшиеся стараются быть незаметными. Потому стало значительно труднее получать информацию о положении церквей на оккупированных территориях. О пленении участника молитвенного марафона в Донецке Игоря Козловского мы знаем, потому что он известный учёный, но мы не знаем, сколько ещё людей арестовано за веру. Получается, что российские спецслужбы значительно лучше осведомлены о положении церквей на освобожденных территориях, чем мы о положении церквей на оккупированных территориях.
Поэтому ищу очевидцев, которые могут рассказать, что происходит по другую линию фронта. Но и те, с кем мне удалось поговорить, ограничены в получении информации кругом своих знакомых на той стороне, и любое проявление интереса за пределами этого круга немедленно привлечёт внимание спецслужб.
Пока лишь составил общее представление о царящей там атмосфере.
1. Во всех общинах есть проукраински и пророссийски настроенные члены церкви. На освобожденных территориях и те и другие открыто высказывают свои взгляды. Если раньше они не слушали друг друга, то в последнее время стали как-то разговаривать. На оккупированных территориях проукрански настроенные члены церквей вынуждены скрывать свои взгляды, опасаясь доноса, который грозит заключением или внесудебной расправой. Пасторы в своих проповедях вообще не упоминают Украину и не рекомендуют приезжающим в гости с подконтрольной Украине территории рассказывать о жизни в своих городах.
2. Из «конституции ДНР» убран пункт о православии в исповедании Московского Патриархата как господствующей вере. После многочисленных захватов церковных зданий в 2014-2015 гг. некоторые (далеко не все) здания вернули евангельским христианам. В них разрешено проводить службы, на которых присутствуют наблюдатели от местных властей.
3. Церкви, которые не имели своих зданий и ранее снимали помещение для своих мероприятий, теперь не могут их снимать и вынуждены проводить богослужения на квартирах в домашних группах. Участники домашних групп опасаются за свою безопасность и стараются не привлекать внимания, в частности, петь тише обычного, чтобы не услышали соседи. Благотворительностью церкви продолжают заниматься, но опять же, избегая внимания посторонних.
4. За последние два года изменилось отношение населения к евангельским церквям. Недоверие было и раньше у населения, которое не понимало принципов жизни евангельских христиан и их мотивации помогать людям. На освобожденных территориях недоверие людей вытесняется благодарностью евангельским христианам за благотворительную и волонтёрскую работу. На оккупированных территориях недоверие переросло в раздраженно агрессивное отношение населения к евангельским церквям. С одной стороны это может быть связано с эффективностью пророссийской пропаганды, с другой стороны, с изменением состава населения после массовой эмиграции с оккупированных территорий. Очевидцы сравнивают эту ситуацию с ситуацией в Советском Союзе, когда окружающие люди относились к ним как к умственно и морально ущербным и чуждым советскому образу жизни.