Н. Карпицкий. 17 апреля 2023. Украина. Четыреста восемнадцатый день войны.

Пятьдесят восьмой пост после начала войны. Вчера была Пасха. Перед этим, в страстную пятницу наш город обстреляли. Я насчитал 12 взрывов. Российские захватчики целенаправленно били ракетами С-300 по жилым кварталам. Это не ошибка и не случайность. Это демонстрация намерения убивать. 

Праздник я встретил в церкви «Добрая весть». Там были знаменитые пасторы – Сергей Демидович, Геннадий Мохненко, Петр Дудник, много новых людей, и среди прочих – семья, чудом пережившая обстрел. Квартиры у них больше нет. Другим повезло меньше. Сообщают об одиннадцати погибших, но и после этого продолжают доставать из завалов тела. Среди них двухлетний мальчик. 

В момент обстрела я был дома. Тихо, ничто не предвещает опасности, и внезапно где-то рядом раздается мощный взрыв. Оборвалась чья-то жизнь. Потом второй, третий… Прятаться не вижу смысла – если ракета попадет, от моего дома останется воронка, и погреб не спасет. Целую минуту тянется тишина. В такие моменты только одна мысль – хоть бы этот удар оказался последним. Но нет! Опять раздается где-то далеко, а потом снова очень близко. Обрывается еще чья-то жизнь. И так – десять смертельных минут. 

Обстрелы будут и дальше, сохраняется вероятность в любой момент погибнуть прямо у себя дома. Я понимаю людей, которые призывают к немедленным переговорам с Путиным ради перемирия, чтобы прекратить этот кошмар. Но они обманывают себя. Некроимперилисты подобны чужим, инопланетянам, с которыми для взаимопонимания нет никакой основы, поэтому договорится с ними невозможно. Они будут воевать до последнего россиянина даже после того, как Украина освободит всю свою территорию. 

Год назад все надеялись, что после срыва блицкрига враг отступит, и все вернется в довоенное положение. Потом надеялись, что Россия прекратит войну, когда уже всем станет понятно, что победить Украину невозможно. Сейчас надеются на прекращение войны после освобождения всей территории Украины. Однако во главе России – некроимпериалисты, которые ведут войну на уничтожение не ради достижения рациональной цели, а ради самой войны. Этим они отличаются от китайских империалистов. 

Китайское руководство не встревает в бессмысленные войны, но вместе с тем использует любую возможность для усиления своего влияния. Оно проводит жестокие репрессии в Уйгурии, но не расстреливает уйгурские города просто так, чтобы кого-то убить. Китаю жизненно нужен северный вассал, ведь впереди его ждет экономический кризис и военно-политическое противостояние с демократическими странами. Руководствуясь рациональной имперской логикой Си предложил Путину вывести войска из Украины, чтобы помочь ему удержать власть и усилиться. Но именно на рациональные поступки некроимпериалист не способен. Путин не только отверг план своего спасения, но еще по каким-то иррациональным соображениям сразу по приезду Си нанес ему непростительное оскорбление. Диалог не получился, хотя расслабляться не стоит, китайская политика может иметь двойное или даже тройное дно.

Российский некроимпериализм можно считать разновидностью фашизма, так как он предполагает сплочение на основе идеи превосходства и отрицании права на существование других народов. Точнее, это особая форма деградации фашизма: в российском обществе господствуют суицидальные тенденции, а Россия за год войны утратила свои институциональные признаки государства, превратившись квазигосударственное образование, наподобие ДНР.

Некроимпериализм – это когда российские солдаты вместо того, чтобы восстать против своих командиров, гибнут в Бахмутской мясорубке ради того, чтобы нас могли убивать не только с расстояния, но и в упор; когда российские граждане, христиане, называют этих солдат героями и молчаливо одобряют обстрелы наших городов. Обстрелы Славянска страшные, но то, что видел в Мариуполе Геннадий Мохненко, намного страшнее. В пасхальной проповеди он рассказывал, что получил пророчество о войне, но даже представить тогда не мог, что ждет Мариуполь, где оккупанты убили около ста тысяч мирных жителей. На улицах долго не убирали трупы, потом, чтобы скрыть преступление, их сжигали в мобильных крематориях или же самосвалами отвозили за город, сваливая в братские могилы. Из завалов зданий людей даже не пытались откапать. Позже, их так перемешивали вместе с щебнем с цементом, чтобы из этой смеси строить дороги.

Некроимпериализм – это такое предельное обесценивание жизни, память о которой перемешивают с грязью – полная противоположность христианству, религии победы над смертью. Празднование воскресения Иисуса – кульминация христианской веры в торжество жизни. Но как тогда его могут праздновать те российские христиане, которые поддерживают Путина и желают поражение Украине? В своей проповеди Геннадий Мохненко сказал про них так: «Сегодня они празднуют Пасху, они поют аллилуйя в церквях, не раскаявшись. Знаете что такое их молитва? – Мерзость перед Богом. В их храмах сегодня богохульство, а не аллилуйя. Все церкви в России, которые не осудили путинскую интервенцию, не назвали ее злом, сегодня поют не псалмы, они богохульствуют и позорят имя Господа нашего». 

Я думаю, как быть простому христианину, если его предало церковное руководство? Существует ли коллективная ответственность церквей и коллективная ответственность христиан? Пока что я могу сказать, как понимаю коллективную ответственность в светском смысле. Если от твоего имени кого-то насилуют или убивают, то даже если ты не причастен этому, все равно становишься ответственным. Конечно, француз, поддерживающий Ле Пен, ничем не лучше россиянина, поддерживающего Путина, однако убийства в Украине совершают от имени россиян, а не от имени французов. Поэтому если француз может промолчать, то у россиянина такой возможности нет. Ответственность за войну в Украине проявляется в невозможности занять нейтральную позицию: либо ты поддерживаешь Украину, либо становишься соучастником убийства. Однако вина не может быть коллективной. Если человек не берет ответственность, то он несет персональную вину за безответственность. И будучи безответственным, он теряет право решать судьбу своей страны. Так было с немцами после поражения нацистской Германии, судьбу которых решали победители. Так будет и после поражения России, судьбу которой будут решать те, кто сейчас борется за Украину.

Однако ответственность христиан – это нечто большее, чем ответственность обычных граждан, ведь они отвечают еще и перед Богом. Если от их имени патриарх Кирилл или начальствующий епископ российских пятидесятников Сергей Ряховский оправдывают войну, то христиане уже не могут сказать Богу, что они тут ни причем, просто молятся и политикой не интересуются. Но что может сделать простой христианин? Он не виновен в том, что оказался перед тяжелым выбором: молчаливо согласиться с ложью, с помощью которой убивают, или свидетельствовать об истине несмотря на то, что никого не сможет убедить, только сам пострадает. Самое тяжелое, это не сами страдания за правду, а бессилие от мысли, что страдания за правду ничего не могут изменить. Тут прежде всего надо остаться самим собой. Не у всех это получается. Однако не Бог поставил христианина перед этим выбором, а конкретные люди – патриарх Кирилл, Сергей Ряховский или кто-то еще. И за них христианину тоже приходится отвечать перед Богом, раз уж они действуют от его имени. Этот выбор трагичен, но у христианина есть пример для подражания, о котором напоминает праздник Пасхи.

Н. Карпицкий. 2 апреля 2023. Украина. Четыреста третий день войны

Пятьдесят седьмой пост после начала войны. Дистанционно читаю студентам лекции по философии и религиоведению, все оставшееся время размышляю. Поскольку Россия проиграла войну трансформаторам, электричество не отключают и занятия больше не срываются. Однако теперь ракетами бьют уже просто так, наугад, для отчетности. Город большой, куда бы ни прилетело, доложат, что уничтожили важный экономический объект. Путин ведет войну на истощение, и потому ждет подобных отчетов.

Я давно привык, что в России людей садят для отчетности. Например, полиция не трогает наркопритоны, чтобы можно было выполнять план раскрытия уголовных преступлений за счет случайных покупателей марихуаны. Политические репрессии также велись не по идейным соображениям, а для отчетности. Между регионами есть конкуренция, ведь на всех «экстремистов» не хватает, приходится к ним записывать адептов «подозрительных» религий, художников-акционистов, любителей мусульманской философии и просто случайных людей. Чекистам безразлично кого сажать, убеждений у них нет. Маховик репрессий стремительно раскручивается, и сталинские сроки стали давать уже за факт инакомыслия. Тем, кого посадили до «спецоперации», еще повезло, сейчас они получили бы большие сроки. 

В настоящее время идет суд над тремя моими знакомыми – Виктором Лаврентьевым, Анной Чагиной и Максимом Евстроповым. Последний успел уехать из России и лишь случайно узнал, что суд над ним идет без его присутствия. Причем никто ему официально не сообщил. Так и представляю, как прокурор обращается с вопросами к стулу, а назначенный адвокат, которого Максим в глаза не видел, заботливо защищает этот стул, ищет смягчающие обстоятельства, делает замечания по поводу некорректных формулировок прокурора… Люди тратят время, напрягаются, и никого не волнуют, что Максим даже не подозревает о существовании этого спектакля. Машина репрессий набрала такую инерцию, что уже может работать без обвиняемого. Участникам этого судебного процесса безразлично, существует ли Максим реально; они точно также стали бы судить и вымышленного мифологического персонажа, ибо делают это не из рационального понимания ситуации, а формально для отчетности.

Теперь нас тоже бомбят для отчетности. Разумеется, никакого военного смысла в бомбежках жилых кварталов нет. На прошлой неделе в результате обстрела Краматорска погибли горожане в своих квартирах. На днях звонила преподавательница с нашей кафедры из Харькова, говорит, только что над домом пролетели ракеты. Пока обстрелами можно отчитываться, людей будут и дальше убивать.

В прошлый понедельник прилетело к нам, в Славянск. У меня были занятия, потому я не обратил внимания на грохот. В последний месяц эпизодически что-то грохочет, взрывается, хотя и не так, как прошлым летом, когда обстрелы были постоянными. Отпустив студентов, заглянул в фейсбук, а там множество личных сообщений. Все беспокоятся, как я там после атаки. Сначала даже не понял, о чем речь, потом прочитал в новостях – двое погибших, более тридцати ранено, пятеро в тяжелом состоянии. Повреждено 5 многоэтажек, 7 частных домов и 10 автомобилей. Били ракетами С-300. Я сразу на велосипед, дабы посмотреть, как сейчас в городе. Куда именно прилетело – не понятно, поэтому просто сделал большой круг по городу. Место последнего обстрела не встретил, однако отметил ряд новых разрушений, которых не было еще пару месяцев назад.

После обстрела как после грозы – светит солнце, жизнь снова кипит на улицах, рынках, в магазинах, все как ни в чем не бывало заняты своими делами – всё как в мирное время, хотя уже в 25 километрах украинские защитники бьются на смерть. Жизнь людей подобна воде, заполняет все пустое пространство, которое не успевает заполнить война. В самом Бахмуте положение критическое, но благодаря его защитникам орки пока не смогли вплотную приблизиться к Славянску. Использую время, которое защитники отвоевывают для нас, для преподавания и работы над философскими текстами. Тут я полностью перешел на украинский и надеюсь, что тем самым тоже вношу свой маленький вклад в будущее Украины.

Особо важно философское осмысление опыта войны. В России сейчас так философствовать уже невозможно. Конечно, там продолжают преподавать философию, писать философские статьи и книги, но при этом теряется главное. Ведь философский талант раскрывается в процессе осмысления собственного экзистенциального опыта и требует самовыражения в творчестве. Если философ будет притворяться, поддерживать ложь, поступать против своей природы, то он утратит свой философский талант. Сейчас Россия превращена в один большой концлагерь, в котором не то что свободно философствовать, а даже думать самостоятельно – уже преступление. Мне посчастливилось лично знать в России настоящих философов, которые уже умерли. Тогда я скорбел о них, а вот сейчас думаю, что им даже в каком-то смысле повезло, ибо это та ситуация, о которой можно сказать: «и тогда живые позавидуют мертвым». Ведь для философа страшнее смерти предательство себя, которое уничтожает его талант.

Новые мысли часто приходят в процессе общения со студентами. Вчера на лекции по религиоведению рассказывал о распространенном предрассудке, будто бы христианство учит, что после смерти в рай попадают в награду за добрые дела и нравственную жизнь. Мне приходилось общаться с добрыми людьми, которые вели нравственную религиозную жизнь, помогали другим, не грешили, а потом, поверив российской пропаганде из телевидения, поддержали Путина. Они считают себя праведниками и даже не пытаются спросить меня как очевидца, что на самом деле происходит в Украине. Что толку в их нравственной жизни и добрых делах, если их вера отравлена ложной картиной мира! Значение имеет только то, как сам человек внутренне самоопределится. Признаком ложности является изоляция в своих представлениях и невозможность понимания других. Ложная картина мира изолирует человека так, что он утрачивает способность общаться даже со своими единоверцами из Украины. После смерти его восприятие реальности будет составлено исключительно из проекций собственных фантазий, обусловленных этой ложной картиной мира. Такое восприятие реальности и есть ни что иное, как посмертный ад. Иными словами, Бог не творит ад как предуготовленное для грешников место. Сами люди выстраивают ад внутри своего сознания на протяжении всей свой жизни, и опыт войны подтвердил, что можно вести нравственную жизнь, ходить на все богослужения, не грешить, и при этом строить свой персональный ад.

Кто-то верит в загробную жизнь, а кто-то – нет. И то и другое недоказуемо, все зависит от того, считаем ли мы сознание бытием или всего лишь свойством бытия – материи. Потому остается доверять собственной интуиции. Смерть – это не конец. Подтверждение этой интуиции я увидел в выражении глаз Александра Мациевского за несколько секунд до того, как его расстреляли русские нацисты за то, что он украинец. Он оказался духовно сильнее их, сказав им в лицо: «Слава Украине!» В ответ был лишь истеричный мат и пули.

Рассмотрим вопрос о жизни после смерти логически. Невозможно ни доказать, ни опровергнуть, что сознание – бытие, но я доверяю интуиции, что это так. Тогда смерть – это изменение состояния сознания после утраты связи с телом. Однако мы непосредственно наблюдаем, что наше сознание неустойчиво. Стоит переутомиться, испытать стресс, страсти, попасть под воздействие алкоголя или чего-то похуже, и мы утрачиваем контроль над собой. Если столь малое воздействие может погрузить сознание в хаос, то на что тогда надеяться после смерти? Конечно, религиозные люди могут надеяться на Бога, но если Бог при жизни не защитил их от некроимперской пропаганды и ложной картины мира, то тем более он не защитит от ада после смерти. Чтобы противостоять ложной картине мира нужна сила сознания или сила воли, которая вопреки страстям, страхам и другим факторам, ввергающим сознание в хаос, возвращает ему устойчивость. Эту силу я интуитивно чувствую во взгляде Александра Мациевского, смотрящего в лицо смерти. Я не знаю, какой личностью он был раньше, но это уже не важно.

Допустим человек был атеистом и далеко не таким нравственным, как добрые христиане, но если он перед лицом смерти явил силу воли, то и после смерти сохранит себя, чего нельзя сказать о тех добрых христианах, у которых не хватило силы воли, чтобы противостоять некроимперской пропаганде. Знаю, что мне возразят: человек не может своими силами спастись, и поскольку его сознание неустойчиво, без Бога все обречены на гибель. Но если человек верит в Бога, то Бог его спасает, а значит, и сознание после смерти наделяет устойчивостью. Пусть так. Но если добрый высоконравственный христианин сам согласился на ложную картину мира, которая становится его персональным адом после смерти, то всякая благодать Бога, которая поддерживает устойчивость сознания после смерти, также будет поддерживать устойчивость адского мира, выстроенного внутри этого сознания. Так что Путин, пообещав всем своим сторонникам рай после ядерной войны, как всегда, обманул их. Православные надеются, что будут спасены на Страшном Суде. Однако нынешняя война – это репетиция Страшного Суда. На что могут надеяться те, кто уже сейчас выбрал демоническую позицию оправдания войны против Украины, да еще прикрывает ее своей верой в Бога?