Николай Карпицкий. Деконструкция мессианской идеи – демифологизация России

Хроническая позиционная война совсем иная, чем та, что была в прошлом году. Она может продолжаться неопределенно долго и требует иного уровня мобилизации. Самое тяжелое, когда не знаешь, что можешь сделать и чувствуешь, что от тебя ничего не зависит. Все начинают переносить ненависть друг на друга. Поэтому нужен глобальный проект победы для всего мира, внутри которого каждая страна будет решать свою задачу. Тогда каждый сможет найти в нем свое место, что позволит преодолеть чувство бессилия и перейти в активную позицию. У россиян сейчас нет возможности открыто высказываться или выходить на протесты, однако в контексте такого глобального проекта победы сейчас от них нужно совсем другое, что могут сделать только они – провести работу по демифилогизации России и деконструкции мессианской идеи собирания земель. Ведь именно ради этой идеи сейчас убивают, как еще совсем недавно массово убивали ради идеи коммунизма. Советский Союз обладал самой большой в мире военной мощью, однако рухнул, когда все люди перестали понимать смысл его существования. Также будет и сейчас. Поэтому глобальный проект победы нуждается в участии россиян для решения проблемы демифологизации России. Ведь для этого не обязательно выходить на протесты, достаточно показывать окружающим бессмысленность мессианской идеи России, как в свое время даже в условиях тоталитарного режима нам удалось убедить людей в бессмысленности идеи коммунизма.

В основе мессианской идеи России собирания земель лежат две установки, которые формируют соответствующие стереотипы поведения – это жестокость и страх. Стереотип жестокости обеспечивал мобилизацию для военной экспансии. Чтобы собственное население покорно шло убивать и умирать, нужно было чтобы война не выглядела столь ужасной на фоне угнетения и нищеты. Но как убедить угнетаемых людей, что нужно угнетать соседние народы, а не бороться против своей власти? Для этого нужно заставить их бояться друг друга больше, чем центральную власть.

Социальный стереотип страха воспроизводится в поведении всех слоев населения в России. Социальный статус определяется через выяснение кто кого боится. В России люди верят, что если им дать свободу, то начнется анархия и они перебьют друг друга. Поэтому они поддерживают жестокость власти, которая якобы защищает их от них самих. Первопричина поддержки захватнических войн в животном страхе, что пьяный сосед вломится в твою квартиру, а полиция приедет на помощь не раньше чем через три часа. Поэтому все хотят, чтобы власть была еще жестче. Российская власть намеренно провоцирует в обществе высокий уровень преступности, который заставляет людей еще сильнее поддерживать власть, какой бы произвол она ни творила. Стереотип страха заставляет людей верить, что кругом враги, которые со всех сторон осаждают Россию. Поэтому даже те, кто вначале не поддерживал войну против Украины, сейчас боятся ее прекращения, опасаясь, что это ослабит власть и приведет к хаосу. Этот страх лежит в основе веры, что миссия России в том, чтобы распространять эту власть как можно дальше, а все, кто противится этому расширению – враги, которые хотят уничтожить Россию. И ради выполнения этой миссии признают допустимыми любые жертвы вплоть до уничтожения целых народов.

В этой картине мира мессианская идея России приобретает сверхценный характер, однако с позиции жизни конкретной личности она бессмысленна и даже абсурдна. Какой смысл для сибиряка в том, что центральная власть в Москве забирает из Сибири все доходы, а потом вновь распределяет их так, чтобы не давать нормально жить, да еще заставляет убивать украинцев! Ради расширения территории? На которой теперь царит бедность, бесправие и моральная деградация. Ради русской культуры? Которая существует не благодаря, а вопреки государству. Ради православия, которое государство выхолащивало из церкви путем жесткого контроля? Стоило ли это уничтожения новгородского народа, с чего началась экспансия, уничтожения других народов в ходе дальнейших завоеваний? Деконструкция мессианской идеи означает выявление противоречия между ее сверхценным характером в ложной картине мира и ее абсурдностью с позиции жизни конкретного человека.

Конечно каждая культура формирует картину мира, в основе которой лежит своя идея. Она может для нас быть чужой, однако это ее истинность подтверждается культурной традицией и опытом жизни простого человека. Российская мессианская идея, напротив, противоречит опыту жизни простого человека и подавляет развитие культуры. Если основную идею китайской, индийской, мусульманской или какой-либо другой культуры можно усвоить в своем экзистенциальном опыте, то мессианскую идею России невозможно, что указывает на ее ложность. И это обстоятельство не зависит от наших субъективных оценок, как не зависит от них таблица умножения.

Демифологизация России демонстрирует очевидность, что Россия – это не святая и не инфернальная, а обычная страна, такая же как и все, российский народ вовсе не богоносец и не исчадие ада, а обычный народ, российская культура – не какая-то особая великая культура, а одна из европейских культур, у которой также есть свои гении, как и в других культурах. Люди везде одинаковы, и россияне ни в моральном, ни в интеллектуальном, ни в духовном плане не отличаются от других народов. Зло не в России, не в народах, ее населяющих, а в противоестественной социальной системе, которая с позиции нормального человека не имеет никакого смысла. Все эти мифы про «Прекрасную Россию будущего», распространенные среди русских оппозиционных националистов, предлагают лишь продлить агонию этой противоестественной социальной системы. Возможно на месте России в будущем будет что-то другое, демократическая федерация, конфедерация или независимые страны, но очевидно, что в нынешней имперской форме централизованного управления России нет места в современном мире, а после чудовищных преступлений в Украине государство, которое их совершило, не сможет существовать, точно так же, как не могла бы существовать в современном мире нацистская Германия после Освенцима.

Однако возникает вопрос, как решать задачу демифологизации России, если большинство людей, поддерживающих российскую власть, принципиально отказываются воспринимать что-либо, что противоречит их картине мира. Более того, даже если начинаешь говорить на нейтральные темы об очевидных вещах, причем так, что они сразу и не могут догадаться, как это может привести к сомнениям в их позиции, все равно на каком-то внерациональном инстинктивном уровне начинают чувствовать угрозу и сразу отметают всё.

Встреча с такими людьми приводит не столько к интеллектуальному, сколько моральному противостоянию, ибо интеллектуальная дискуссия тут бессмысленна. Однако моральное противостояние требует моральной силы, поэтому необходимо испытать себя, не уподобляюсь ли им я сам, готов ли я слышать аргументы и признавать очевидные факты, которые не укладываются в мою картину мира, даже если это больно и крайне неприятно. Но только так можно обрести моральную силу говорить о правде. Эта сила открывает бытие правды. Информация, которую мы пытаемся сообщить людям, легко теряется в потоке информационного шума, но правда, о которой мы свидетельствуем, не просто информация, а причастность подлинному бытию. Поэтому когда мы свидетельствуем о правде, мы находим опору, чтобы жить, прочную основу своего существования. Через свидетельство правды религиозный человек обнаруживает причастность высшему бытию, поэтому он не будет вступать в бесполезный спор, он просто засвидетельствует, как все на самом деле, предоставив другому право выбора принять правду или остаться в ложной картине мира. Поскольку правда обладает собственным бытием, она способна действовать и на того, кто о ней свидетельствует, на того, кто ее слышит. Это дает основание утверждать, что идеи обладают собственной внутренней силой. Даже если их отвергают, они все равно находят путь, чтобы прорасти. 

Человек выстраивает ложное восприятие мира на каком-то первом искушении – такой идее, согласие на которую привело его на сторону зла. Чаще всего он забывает про это первое искушение и не осознает, на какой исходной предпосылке держится его картина мира, но если в дискуссии как-то затронуть ее, реакция будет неадекватно эмоциональной и болезненной. Дискутировать с таким человеком бесполезно, ибо он все равно не воспримет аргументы, единственно, что тут можно сделать – прояснять исходную ложную предпосылку. Чем эмоциональнее и агрессивнее человек реагирует на ее анализ, тем больше оснований считать, что мы приближаемся к основополагающей предпосылке этой ложной мировоззренческой конструкции. Ее анализ ведет к деконструкции всей ложной картины мира, и только в этом направлении имеет смысл вести разговор.

Как правило, идея мессианства России связана у людей с их личными страхами и комплексами, которые они не осознают. Как только они принимают эту ложную идею, она подчиняет их разум и волю, ибо тоже обладает силой, за которой обнаруживается своя «темная онтология», связанная не с утверждением подлинного бытия, а с его отрицанием. Эта сила отрицания перестраивает сознание человека так, что он оказывается рабом этой идеи, и защищая ее готов оправдать любые преступления. С религиозной позиции эта сила считается демонической, она проникает в человека через искушения, а потом полностью подчиняет его. Именно эта сила позволяет человеку распознавать опасность любых доводов, способных вызвать сомнение, даже если он не понимает, в чем их опасность. Поэтому и бесполезно апеллировать к очевидному в дискуссии с ним.

Каждая идея обладает своей внутренней силой, и та что причастна к подлинному бытию, и та, что причастна к демонической реальности. Поэтому когда мы сталкиваемся с человеком, поддерживающем российскую власть, рациональные аргументы бесполезны, ибо здесь столкновение двух сил на духовном уровне, которое в религиозной традиции описывают как духовную борьбу. У религии есть свои методы духовной борьбы, а у философии свои, и один из них – метод деконструкции. Не вступая в бессмысленные препирательства по поводу внешних отдельных фактов, человек очищает опыт жизни от идеологических конструктов, страхов и комплексов так, что контексте этого опыта выявляется абсурдность идеи, которая воспринимается как сверхценная в ложной картине мира. Истинная идея та, которая усваивается в опыте жизни человека, открывая причастность подлинному бытию, поэтому в мировоззренческом противостоянии приходится полагаться не на изощренность аргументов, а на силу идеи. И вот тут свое слово должны сказать представители конфессий.

К сожалению в России религиозные авторитеты основных конфессий выступили адвокатами демонической картины мира, как это было уже через месяц после полномасштабного вторжения на круглом столе «Мировые религии против идеологии нацизма». С тех пор все чаще слышен голос тех российских проповедников, которые защищают демоническую позицию, враждебную их же собственной религии. Пытаясь убедить своих адептов, что сам Бог поддерживает мессианскую идею собирания земель, они тем самым подменяют поклонение Богу поклонением другой, враждебной ему сущности.

Противопоставить этому межрелигиозному объединению в защиту демонической позиции можно только подлинный межрелигиозный диалог, темой которого должна стать демифологизация России. В связи с этим я обращаюсь к представителям всех конфессий с вопросом. Как вы считаете, в чем именно противоречит или даже враждебна религии мессианская идея России собирания земель? Я понимаю, что в России невозможно открыто высказывать свою позицию, а история как наука и вовсе сейчас под запретом. Потому нужно искать иные формы выражения мысли. Продемонстрировать свою позицию можно и в форме вопроса, например, в открытом обращении к российским религиозным авторитетам – патриарху Кириллу, епископу Сергею Ряховскому, гуру Александру Хакимову и другим. Это тоже ведь будет межрелигиозный диалог, только тут нужно правильно ставить вопросы, так, чтобы невозможно было прикрывать демоническую позицию квазиморальными рассуждениями о целесообразности.

Николай Карпицкий. В чем ложность самоидентификации с Россией и почему от нее надо отказаться?

Самое тяжелое – чувство бессилия, когда не знаешь, что можешь сделать, чтобы повлиять на ситуацию. Поэтому люди часто заменяют борьбу имитацией борьбы. Вот что сейчас, в условиях тоталитарного режима, жители России реально могут сделать такого, что действительно на что-то повлияет? Первое, что можно сделать – выжить, сохранив себя как личность. Большинство людей в России утрачивает либо свободу, либо жизнь, либо свою личность. Россия не предназначена для жизни, и само стремление сохранить себя – уже борьба. Второе, что можно сделать – отказаться от собственной идентификации с Россией. Государство, народ, нация – это идеи, которые существуют в сознании, а потом воплощаются в поступках. Сила идеи определяется способностью побуждать человека к поступку. Однако когда идея воплощается в социальном пространстве, то сознание людей попадает в зависимость от социальной инерции. Соответственно, борьба должна вести на двух уровнях – на внешнем, чтобы противостоять физической силе врага. И такую борьбу ведет Украина и российская вооруженная оппозиция. И в сознании людей. Но тут оказывается, что переубедить человека чаще всего невозможно никакими фактами или доводами, ибо есть еще психологическая зависимость, страх, который заставляет людей поддерживать власть. Однако есть другой путь – самому отказаться от этой ложной самоидентификации с Россией.

Вот когда мы просто общаемся, там можно проигнорировать любые доводы человека. Но как можно проигнорировать самого человека, если ты уже с ним общаешься? Общение – это такая реальность, в которой не только слова человека, но сама его личность влияет на других участников. Поэтому не обязательно убеждать человека, достаточно изменить способ своего присутствия в социальном пространстве, иначе говоря, в общем пространстве нашего общения, на основе которого и формируется гражданское, национальное и культурное сознание. Изменить способ своего присутствия в общении означает изменить самоидентификацию. То есть если в процессе общения не идентифицировать себя с Россией, то это гораздо сильнее повлияет на окружающих, чем любимая пропаганда. Первый шаг, который может сделать любой житель России, просто не использовать местоимение «мы», если речь идет о России или о россиянах. 

Теперь вопросы

1. Почему нужно отказываться от идентификации именно с Россией? Или же также надо поступать в отношении других стран или народов?

Любая самоидентификация на социальном уровне открывает новые исторические перспективы, что привело к возникновению современной цивилизации. Однако самоидентификация именно с Россией носит деструктивный характер. Она отличается от самоидентификации немцев с Германией, украинцев с Украиной, французов с Францией тем, что основывается не на культурно-историческом или гражданском принципе, а на идеологической установке «собирания земель». Почему Россией считают не только Нечерноземье, но и Сибирь, Дагестан, Туву? Ведь это совершенно разные страны. Есть только один принцип, который их объединяет – они все были когда-то завоеваны. По этому же принципу в Россию могут включать Польшу, Финляндию, Аляску. По этой логике все, что может быть завоевано, становится Россией. Завоевали Крым, значит он Россия, захватили Донецк, значит и он теперь Россия. Иначе говоря, сам способ идентификации с Россией предопределяет агрессию и завоевательные войны.

2. Можно ли преодолеть деструктивный характер самоидентификации с Россией не отказываясь от самой этой самоидентификации?

Теоретически можно, но на практике ничего не получилось. Национальная идея России – это завоевание новых территорий, которое начала Москва – одно из мелких варварских княжеств. Никакого права на соседние земли у него не было, однако благодаря необычной жестокости даже для своего времени и геноциду их удалось завоевать. Однако, я считаю, что нельзя ставить в вину народу его кровавое прошлое. Но проблема в том, что та самая варварская Московия сформировала образец политики военной экспансии, который постоянно воспроизводился в истории, и в императорской России, и в Советском Союзе, и снова воспроизводится сейчас.  С распадом Советского Союза возникла надежда, что Россия превратится в национальное государство, такое же как Германия, Украина или Франция, но после чекистского переворота этот шанс был окончательно упущен. Претензия к нынешней России не в том, что у нее кровавая история, а в том, что она снова воспроизвела образец политики варварской Московии и уничтожает своих соседей с такой же жестокостью. Проблема в том, что в историческом сознании россиян завоевания и геноцид оправдываются сверхценной идеей собирания земель. Но ведь на завоеванных территориях тоже жили самые разные народы, которые имели свою культуру и свои исторические перспективы. Почему же тогда россияне, которые преимущественно происходят от этих завоеванных народов, идентифицируют себя не с ними, а с их завоевателями? Причина извращения исторического сознания в самом деструктивном характере такой самоидентификации, и поэтому нет смысла как-то исправлять ее. Нужно искать другие, альтернативные способы самоидентификации.

3. Как быть с русской культурой? Может ли она стать основанием самоидентификации, или от этого тоже надо отказаться?

Для русской культуры абсолютно не нужно централизованное российское государство. Более того, русская культура постоянно находится в конфликте с государством и потому часто подвергалась гонениям. То есть, идентификация с русской культурой приходит в противоречие с идентификацией с государством, и чтобы снять это противоречие русскую культуру подменяют идеологическим конструктом русской культуры. Соответственно, отказ от самоидентификации с Россией предполагает отказ этого идеологического конструкта.

4. Не скрывается ли за отказом от самоидентификации с Россией стремление уйти от коллективной ответственности за преступления России против Украины?

Но ведь никто же не скажет, что борьба с кремлевской хунтой – это стремление уйти от коллективной ответственности за преступления России против Украины. Напротив, эта борьба является результатом осознания коллективной ответственности. То же можно сказать и в отношении отказа от самоидентификации с Россией. Коллективная ответственность определяется не по национальному признаку, а по гражданству. Все дееспособные граждане несут ответственность за действие своего государства, и эта ответственность требует, чтобы они самоопределились по отношению к своему государству и его преступлениям в Украине. Отказ от самоидентификации с Россией я рассматриваю как результат такого самоопределения по отношению к государству на основе чувства ответственности. То есть я как гражданин России несу ответственность за нее, но я отказываю в праве кому-либо, кто выступает от имени России, говорить также и от моего имени.

5. Если отказаться от самоидентификации с Россией, то что взамен? Самоидентификация со своим регионом, со своим городом, со своей улицей? Имеет ли это смысл?

Что взамен? Взамен свобода поиска новой самоидентификации. Ничего искусственно создавать не надо. Нужна лишь свобода от идеологического принуждения, дабы каждый сам за себя решал. А история сама все расставит по своим местам. Для кого-то важна региональная самоидентификация, для кого-то культурная, для кого-то религиозная. Сам факт, что во время последней переписи населения так много людей в графе национальность указывала не только еще не сформировавшиеся национальности, например, сибиряк, но даже вымышленные расы – хоббиты, эльфы, говорит о кризисе национального сознания и запросе на смену самоидентификации. В истории есть много примеров, когда целые страны и народы изменяли свою самоидентификацию и выбирали новый исторический путь. Вот такая смена и должна происходить в нашем общем пространстве общения.

18.03.2024

Николай Карпицкий. Про угрозу Третьей мировой войны

В переходные исторические периоды силы, что защищали архаику, становились виновниками войн, хаоса и социальных катастроф. Причина в страхе перед изменениями, к которым основная масса людей не успевает адаптироваться, что побуждало воспринимать мир враждебно. Разные политические силы использовали страх и агрессию в своих интересах и сами скоро становились заложниками идеологии поиска врага.

Сейчас весь мир переходит в новое информационное состояние. Нынешняя переходный период отличается от предыдущих тем, что приобрел глобальный характер. Раньше нашествия варваров или политические перевороты приносили бедствия многим, но не могли затронуть всех. Кто-то продолжал жить, как столетиями до него жили их предки, не замечая, социальных потрясений. И вот теперь в его деревню проводят интернет. Он узнает, что где-то на противоположной стороне земного шара какой-то учитель оскорбил его религию, а его дети тайком посещают порносайты. С распространением информационных технологий современная цивилизация повсеместно вторгается в традиционный образ жизни. У многих это вызывает шок, прострацию, а у кого-то – агрессию. 

Сейчас складываются объективные условия Третьей мировой войны. 

Масса людей, что ориентирована на архаику, оказались внутри глобального информационного пространства. Это приводит к тому, что во всех странах, и развитых, и отсталых, возникает стихийное сопротивление изменениям, которое приобретает глобальный характер. Появились возможности не только доносить до всех информацию, но и искажать ее, аккумулировать ответную ненависть. Это обстоятельство становится главным фактором борьбы между ведущими странами за свой проект будущего.

Борьба между разными проектами будущего связана с тем, что разные социальные системы находятся в разных фазах своего развития. Страны западной цивилизации имеют свой проект будущего, основанный на демократии и правах человека. Однако другие страны тоже хотят найти свое место в будущем и предлагают свои проекты. Китай стремится войти в будущее информационное общество, сохраняя архаический характер своей социальной системы, однако уже не выдерживает конкуренции с западным обществом, что создает объективные условия для конфликта. Свои проекты перехода в будущее имеют и другие страны – Турция, Иран, Индия. Они все стоят перед выбором, либо переходить в будущее через сотрудничество со странами западной цивилизации, либо в конфронтации с ними, противопоставляя ценностям свободы и демократии архаичные ценности. Это означает, что глобальная война не предопределена, ее можно избежать, если выбрать путь сотрудничества.

Также сейчас складываются и субъективные условия развязывания Третьей мировой войны. Правительства, которые продвигают проекты будущего с сохранением архаической организации общества, начинают использовать люмпенов как инструмент противостояния с западной цивилизацией. Это приводит к причудливым объединениям, когда, на одной стороне с ХАМАС оказываются и мусульманские авторитарные лидеры, и российские некроимпериалисты, и западные левые, которые считают себя просвещенными.

Авторитарные страны, такие как Китай или исламские монархии, нельзя считать люмпенскими, так как они опираются систему ценностей, которая хоть и архаична, но традиционна для культуры. Они просто защищают иную социальную и культурную модель общества, которая в свое время была прогрессивной. Однако в конкуренции с западным проектом будущего они ищут поддержку у таких диктатур, в основе которых лежит социальный механизм люмпенизации – Северная Корея, Россия, Палестинская автономия в Секторе Газа. Люмпенизация – это процесс социальной и ценностной деградации, когда ценности вытесняются примитивными социальными инстинктами. Хотя люмпены могут идентифицировать себя с нацией, культурой или религией, они все равно не понимают их содержания. Поэтому такая идентификация носит исключительно негативный характер через противопоставление другим нациям, культурам или религиям. Например, представители ХАМАС понимают ислам не как религию, а как идеологию борьбы с другими культурами подобно тому как российские некроимпериалисты понимают «русский мир». В этом смысле ХАМАС враждебен религиозной и культурной сущности ислама.

В отличие от Китая, у России нет своего проекта будущего, но есть претензия на доминирование. Отсюда и иррациональность политики России, которую другие авторитарные страны, в том числе и Китай, могут рационально использовать в борьбе за свои проекты будущего. Чем дольше затягивается война с Россией, тем больше вероятность, что локальные войны, такие как нападение России на Украину, нападение ХАМАС на Израиль и другие, сольются в Третью мировую. Этого хотят избежать Соединенные Штаты, что становится фактором ограничения военной помощи Украине.

Чтобы остановить сползание в Третью мировую нужна была быстрая победа нал Россией. Однако ни у Соединенных Штатов, ни у других европейских стран, ни у Украины, ни у российской оппозиции нет проекта победы над Россией, который включал бы понимание цели и методов ее достижения. Никто не знает, что делать с Россией в случае победы над ней, поэтому военную помощь дают только для оборонительной операции, а не для победы. В этом одна из причин неудачи наступления Украины в 2023 году.

Российская власть могла существовать независимо от российского населения благодаря доходам от нефти и газа. Для блицкрига ей не нужна была военная мобилизация страны, и это давало нам надежду, что после того, как мы отразим первую волну вторжения, война закончится. Однако российская власть выбрала путь бесконечной войны на истощение. Это потребовало трансформации режима, которая сопровождалась нестабильностью, но уже этой осенью она завершилась. Часть ресурсов от продажи углеводородов власть перенаправила в депрессивные регионы, что привело к укреплению режима. Теперь прекращение войны приведет к ослаблению стабильности, поэтому даже если бы Россия заключила мир с Украиной (что невероятно), то тут же напала бы на какую-либо другую соседнюю страну, и риск Третьей мировой войны только увеличился бы.

Сейчас Россия лучше готова к бесконечной войне на истощение, чем Украина. Мобилизационный ресурс Украины ограничен, в то время как Россия может неограниченно рекрутировать за деньги люмпенов и депрессивных районов, гибель которых не вызовет никакого социального напряжения. Мобилизацию военной промышленности Россия начала раньше Украины, наращивает производство дронов, средства радиоэлектронного подавления. Дополнительно к этому получает снаряды из Северной Кореи, в то время как западным странам нужен год-два, чтобы выпускать достаточно снарядов, чтобы обеспечить Украину. Санкции против России не сработали. Теперь Россия располагает на Западе колоссальными неучтенными средствами, которые позволяют подкупать западные СМИ и коррумпировать западную элиту, в то время как украинская дипломатия обращена на внутреннюю, а не на внешнюю аудиторию, и потому действует контрпродуктивно. Если не появятся новые факторы поддержки Украины, то будущий год будет очень трудным.

Украина может победить только в одном случае, если проект победы поддержат США и Европа. Для этого нужно, во-первых, иметь проект победы, и, во-вторых, убедить в нем западное общество. А убедить можно только если стремиться к сотрудничеству на основе понимания общих ценностей. В условиях войны архаичные ценности неизбежно начинают преобладать над ценностями равноправия и политических свобод, чтобы приостановить это сползание в архаику, необходим диалог внутри гражданского общества.

Многие спрашивают, что они могут сделать для победы. Первый шаг – это, отказаться от проецирования ненависти на всех, кто не согласен, от ярлыков, и вступить в общественный диалог о принципах, ценностях, которые лежат в основе общества. На самом деле, это проблема не только Украины. В переходные эпохи люди выбирают сторону добра или зла часто под воздействием внешних обстоятельств, а не осознанно. Поэтому, как мы видим, что даже в цивилизованных странах, которые на стороне добра, возникают расколы в обществе. Это закономерно для переходной эпохи. Люди теряют способность к диалогу, потому что отрицают за другими право иметь свое мнение. Любое разногласие по какому-либо вопросу рассматривается как переход в лагерь врага. Это ведет к накоплению системных ошибок в государстве. Однако Украина сейчас борется за выживание, поэтому не может больше накапливать системные ошибки, которые уже помешали победить в этом году. Сами ошибки неизбежны в такие переходные периоды, но преодолевать их можно только там, где есть общественный диалог между гражданами, между разными политическими силами, между разными церквями, между обществом и государством. 

Проект победы: демонополизация власти в России

Война становится естественным состоянием нынешнего режима в России. Сейчас уже очевидно, что Россия не может победить Украину, но возникает другая угроза – бесконечная война. Россия адаптируется к состоянию хронической войны, и если даже ослабнет настолько, что не сможет продолжать войну в Украине, то нападет на другую страну, которая слабее. Однако западные страны не предоставили достаточных средств для решительной победы Украины. Причины тут разные, но наиболее важная из них – отсутствие проекта будущего после победы. Никто не знает, что делать с побежденной Россией, потому и затягивают войну.

Украина объединилась в борьбе на основе идеи свободы и независимости. Запад объединяют общие ценности права и демократии. Разве этого недостаточно, чтобы объединиться для победы? Почему нужно говорить еще и о проекте будущего?

Проект отличается от идеи тем, что включает конкретные методы достижения цели. Демократия тем и отличается от диктатуры, что каждый человек сам определяет свои цели и пути их достижения, поэтому необходим проект будущего, чтобы каждый сам мог в нем определить свою роль. Без проекта победы невозможно мобилизовать демократическое общество ради победы. Однако у западных стран нет ни проекта победы, ни проекта будущего России после победы, а значит, по умолчанию остается установка возвращения к тому, как было до войны. Поэтому они дают оружие для оборонительной военной операции, а не для победы над Россией. В этом нет злого умысла. Для тех, кто переживает войну, освобождение своих территорий – вопрос спасения людей от зверств оккупантов, однако западное общество живет в условиях мирного времени, и там просьбу о военной помощи рассматривают подобно проекту на грант. Если Украина заявляет только о задаче освобождения своей территории, то, соответственно, получает помощь только на оборонительную операцию, причем такую, которая необходима с точки зрения «грантодателя», а не украинских военных. Украина уже давно могла бы разгромить российскую армию, если б своевременно получила необходимое вооружение. Но чтобы убедить западных партнеров победить Россию, нужен проект России после победы. Однако украинское общество устало от ужасов войны, поэтому просто хочет вернуть свои земли и отгородиться от России. Но тогда это будет не победа, а «ничья». Поэтому нужен такой проект победы, который удовлетворил бы и украинское, и западное общество. Если его не будет, то после долгих дискуссией и затягивания войны западные лидеры начнут принуждать Украину согласиться на перемирие с нынешним российским режимом. 

Но что считать победой? Смену власти в России? Переход к демократии? В какой момент можно сказать, что война закончена?

Война либо закончится поражением России, либо будет продолжаться бесконечно. Однако Россию никто оккупировать не будет. Этот вариант никем даже не рассматривается. Если Россия согласится на ультиматум победителей, то это и будет окончанием войны. До разгрома российской армии в Украине этого точно не случится, а будет ли после разгрома – неизвестно. Все зависит от того, сможет ли международная коалиция найти способ заставить Россию сделать конкретные шаги, чтобы изменить политическое устройство. Однако у западных лидеров нет согласованного понимания, что должно быть предъявлено в ультиматуме, и какие методы принуждения обеспечат его выполнение. Если б такое понимание было, то Украина давно бы получила достаточно оружия для победы. Проблема в том, что деградация общества в России зашла так далеко, что пути перехода к демократии никто не видит, а распад государства пугает больше, чем диктатура.

Честные выборы или переход к парламентской республике не изменят имперскую систему управления, да и нет в России антиимперских политических сил. Российское общество атомизировано, а политическое поле выжжено. Нынешний режим проскочил стадию господства во власти «жуликов и воров». Те хотя бы о себе могли позаботиться, то есть обладали хоть какой-то субъектностью. Теперь их вытесняет безвольный планктон. Конечно, в России есть порядочные люди, поддерживающие Украину, но они не образуют какой-либо социальной субъектности, это просто отдельные люди. И в этом трагедия. Россия воспринимается как субъект захватнической войны и военных преступлений, и никакого другого социального субъекта, который бы ассоциировался с иной Россией, никто в мире не знает. Протестное движение в России не смогло породить альтернативного социального субъекта, который бы репрезентировал антиимперскую Россию. Этим объясняется, почему и в Украине, и отчасти в мире предпочитают дистанцироваться от всех, кто в той или иной форме репрезентирует Россию.

Многие надеются на распад России, но есть ли основания для этого?

Жители Восточной Европы понимают, что пока в России сохранится монополия единого центра управления, имперский реванш неизбежен, и поэтому искренне желают распада России. Однако это просто пожелание, а не проект будущего, потому что здесь не предусматривается никакого алгоритма действий, только надежда, что само собой и так все разрешиться. Никто не будет заниматься расчленением России. Однако эта надежда небеспочвенна. Широкомасштабное вторжение в Украину в феврале 2022 года привело к окончательному распаду российской национальной идентичности, которая уже была в кризисе в связи с процессом люмпенизации общества. То есть исчезло основание единства страны. Дело тут даже не в политическом расколе. Для демократических стран политические расколы общества – норма, особенно перед выборами. Это не приводит к разрушению национальной идентичности, так как сохраняются другие ее основания – культура, традиции, ценности. Все это в России разрушено. Здравомыслящие люди в России маргинализованы, одни из них ушли во внешнюю эмиграцию, другие – во внутреннюю, осталось лишь российское население, но не российская нация. Тем не менее действует сила социальной инерции. Без внешнего воздействия страна может существовать по инерции неопределенно долго, даже если уже нет оснований для ее единства.

В чем смысл существования единой России видят сами россияне?

С распадом национального самосознания теряется и смысл России. Советский Союз распался, когда потерял смысл существования. Разные народы перестали понимать, зачем им жить вместе в одном государстве. Но тогда Россия не распалась, потому что россияне видели ее смысл в том, чтобы обеспечивать безопасность, порядок и привычный образ жизни, когда все вокруг говорят на понятном им языке, кроме того интеллигенция надеялась на восстановление культурной преемственности. Однако направленность на расширение пространства собственного комфортного существования за счет других свело весь смысл существования России к одной имперской миссии – преобразованию чужих земель в «свои». Поэтому война против Украины оправдывается необходимостью расширения сферы своего комфортного существования, где все будут говорить на русском. Преступления в Украине таковы, что не оставляют никаких шансов на сохранение общей идентичности между здравомыслящими людьми в России и сторонниками войны. Тут речь идет уже не о политических разногласиях, а о противоположном ценностном самоопределении. Все, что одни считают добром, другие – злом, а государство наказывает за добро как за преступление. Если интеллигенция видела смысл существования России в развитии культурной традиции, то реализовать его в агрессивной империи невозможно. Когда обыватели поймут, что государство не защищает их и не обеспечивает нормальные условия жизни, то и они утратят смысл существования России.

Существует ли в российском обществе или у оппозиции свой проект будущего России?

Поскольку в России больше нет общей национальной самоидентификации, не может быть и национального проекта будущего России, а без него не может быть общенациональной оппозиции. Многие люди выступают с антиимперских позиций, но никто из них не стал политическим лидером, так как для этого нет условий. Но будущее не предопределено. Страна может неопределенно долго существовать по инерции, даже если для этого нет оснований, но также в любой момент может сорваться в пропасть смуты и войны всех против всех. Надежда на лучшее появится, если будут возникать новые социальные идентичности, а регионы будут обретать субъектность, но пока что ничего подобного не заметно. При таких условиях западные политические лидеры сделают все возможное, чтобы предотвратить распад России, даже ценой поддержки диктатуры.

США поддержали диктатуру в Южной Кореи, что позволило сохранить стабильность и позже перейти к демократии. Может быть это лучший путь для России?

Надежды на прагматичного диктатора без геополитических амбиций, который подготовит Россию к демократии или хотя бы просто поддержит баланс сил в мире, неоправданны. Такова инерция российской истории. Чтобы управлять столь разными регионами, по сути, разными странами, центральная власть аккумулировала и перераспределяла ресурсы. Недовольство перераспределением приходилось подавлять силой. Поэтому при любой форме правления и любом политическом строе восстанавливалась жестокая колониальная система управления. На каком-то этапе центральная власть переставала замечать разницу между своими колониями и соседними независимыми странами, и тогда развязывала захватнические войны. В этой логике нынешняя война также обосновывается тем, что Украина не имеет права на самостоятельное существование отдельно от России. Весь исторический опыт говорит, что при сохранении в России авторитарного режима новая война неизбежна.

Какой вариант окончания войны, приемлемый для всех цивилизованных стран, предотвратит возникновение новых войн?

Войну можно будет считать законченной, когда Россия согласится с ультимативным требованием перехода к такой модели управления, которая исключает монополию центральной власти, пусть даже демократической. Для иной страны достаточно было бы закрепить в законе принцип разделения властей, но не для России, где власть всегда опиралась на силу, а не на закон. Кто контролирует силовые структуры и распределение государственных средств, тот и правит Россией независимо от того, какие полномочия прописаны в законе. Поэтому Путин мог временно отказаться от поста президента и при этом оставаться полноправным диктатором. В цивилизованных странах соблюдение закона обеспечивает правосознание, традиция, гражданское общество и санкции за его нарушения. В России же – только санкции, не ограниченные ни традицией, ни правосознанием, поэтому они легко становятся инструментом репрессий. Пока у центральной власти монополия на контроль над силовыми ведомствами, не имеет значения, что формально будет записано в законе. Чтобы лишить ее этой монополии, необходимо передать функции назначения и снятия руководителей силовых ведомств федеративному органу власти, который состоял бы из глав регионов. Такой орган был создан еще при Ельцине – Совет Федерации, в состав которого по должности входили главы регионов, но у него не хватало полномочий, чтобы уравновесить президентскую власть. Строительство диктатуры в России началось с замены Совета Федерации фикцией. 

Губернаторов в России не только назначают и снимают, но могут в любой момент арестовать за любое проявление самостоятельности. Но представим, что избранные на свободных выборах губернаторы вошли в Совет Федерации и сами назначили глав силовых ведомств. В этом случае арестовывать их было бы некому, и тогда они могли бы вступить в диалог с центральной властью, которая полностью зависит от их налогов. Нарушается договор о передачи полномочий – прекращается поступление налогов. Но что важнее, им пришлось бы договариваться друг с другом, особенно если распределение средств между регионами определялось бы их совместным решением. В этом случае им было бы просто не до геополитики и завоевания новых территорий, каждый боролся бы за свои интересы. Конечно, люди очень часто жертвуют своими интересами ради идеологических убеждений, но в условиях конкуренции так поступать гораздо сложнее. Смысл в том, чтобы создать систему равновесия интересов независимо от моральных качеств людей и их идеологической позиции. 

Но это идеальная модель. Как ее воплотить, если в регионах центральная власть давно заменила местных руководителей на «безвольный планктон»?

Действительно, губернаторы – безвольные марионетки, клонирующие себе подобных ниже по иерархии. Однако терять все равно нечего. Если демократия не может победить в масштабах страны, нужно предоставить такой шанс каждому региону в отдельности. Может, где-то и получится, и тогда в системе сдержек и противовесов такому региону удастся выжить. Социальная база такого проекта есть – региональные элиты заинтересованы в демонополизации центральной власти, но для этого нет политических сил. Поэтому нужен ультиматум, принуждающий сделать конкретные шаги к изменению политической системы. Но какие именно?  Собрать Конституционное собрание? Без гражданского общества это бессмысленно. Технически осуществимый вариант – подписание нового Союзного договора, в котором будут перераспределены полномочия. В случае отказа – санкции, экономическая блокада. Можно пойти навстречу отдельным регионам, в которых победят здравые силы, показать на их примере всем, что сотрудничать выгоднее, например, сделать свободные экономические зоны.

Насколько реально воплотить такой проект демонополизации власти?

Трагические варианты развития событий более вероятны, однако будущее принципиально неизвестно. Тем не менее понимание цели уже изменяет настоящее. В частности, если западная коалиция увидит, для чего нужна военная победа и каково место Украины в реализации проекта будущего, то она без задержек предоставит все необходимое оружие, что предотвратит сползание в бесконечную хроническую войну.

Николай Карпицкий. Российско-украинская война и затянутые узлы взаимного непонимания

Российско-украинская война – такой цивилизационный конфликт, который привел к тому, что люди из России и из Украины утрачивают способность понимать друг друга, даже если они политические единомышленники, единоверцы, за Украину, против Путина и искренне стремятся поддерживать общение. Попробую поговорить о таких затянутых узлах взаимного непонимания, избегая личных оценок.

Очевидцы рассказывали мне, что когда на востоке Украины власть захватили пророссийские боевики, время там будто остановилось. Парню уже двадцать пять, а мыслить он как четырнадцатилетний. Так и остался замороженным в том состоянии сознания, в котором его застала оккупация. Также и в России люди словно заморожены в состоянии сознания на 24 февраля 2022 года. Многие искренне стремятся поддержать Украину, но украинцы их просто не понимают, хотя года два назад поняли бы и откликнулись.

В частности, многие россияне пытаются убедить, что войну ведет не Россия, а преступный режим, который им также враждебен, как и украинцам. Поэтому войну нельзя назвать Российско-украинской. И после этого искренне не могут понять, почему их слова солидарности с Украиной вызывают только раздражение. Конечно, они не отрицают очевидного факта, что войну ведет российское государство, однако в российской культурной традиции государство всегда воспринималось как чужая внешняя сила. Потому они и считают, что настоящая Россия, от имени которой они выступают в поддержку Украины, оккупирована государством.

 

Действительно, российское государство – это репрессивный аппарат подавления, который еще не вся страна. Однако в войне против Украины участвуют не только представители этого аппарата, но и простые люди. Многие из них поддерживают войну своим трудом в тылу или просто доверием пропаганде. Если быть точным, то войну против Украины ведет российская имперская система, которая включает и государство, и простых мирных людей. Она выступает как коллективный субъект, объединяющий всех, кто видит миссию России в «собирании земель». Конечно, в России есть люди, которые не отождествляют себя с ним, однако сами они не образуют иного коллективного субъекта, и никто в мире не знает про какой-либо альтернативный субъект, представляющий Россию. По этой причине войну и называют Российско-украинской.

Попытки создать антиимперский общественный субъект были, но не получилось. Если появится такой, который от имени России будет бороться с имперской Россией на стороне Украины, то другое дело. Легион «Свобода России» в принципе может на это претендовать, но не те жители России, которые хоть и против Путина, и за Украину, но еще не смогли обрести свою субъектность.

Если они вступают в диалог с украинцами как самостоятельные личности, то отношение к ним будет как к отдельным личностям, если как единоверцы, то как к единоверцам, но если как представители России, то восприниматься будут как представители того коллективного субъекта, который ведет преступную войну против всех украинцев. Попытка говорить от имени какой-то другой России – самообман. Возможно, когда-нибудь в будущем они смогут создать альтернативную неимперскую Россию, но пока ее нет.

Поэтому идентифицируя себя с Россией, человек становится сопричастным коллективному субъекту, который ведет войну, даже если сам он ни в чем не виновен и поддерживает Украину. В этом случае есть лишь две возможности для продолжения диалога, либо он отказывается от этой идентификации и говорит только от себя лично, либо берет ответственность за российский коллективный субъект и просит прощения за все, что творится от имени России. При этом как гражданин страны агрессора он в любом случае несет коллективную ответственность за свою страну. Коллективная ответственность – это вовсе не обвинение, а моральный долг самоопределится по отношению к войне, невозможность оставаться нейтральным. Совсем другое дело, если он является не только гражданином страны, но и частью той российской имперской структуры, которая ведет войну. В этом случае он не только ответственен, но и виновен в соучастии, однако его вина носит не коллективный, а индивидуальный характер и определяется тем, как именно он принимает участие в преступных действиях своей страны.

Поэтому когда россияне говорят, что не нужно называть войну Российско-украинской, это воспринимается как инфантилизм и безответственность, а когда еще в довершение к этому выступают за дружбу, солидарность и взаимопонимание между народами, то вообще воспринимаются как неадекватные. Существует ли российский народ – это еще вопрос. Если существует, то тогда он как коллективный субъект виновен в войне, и говорить нужно не о взаимопонимании, а о покаянии. Если же российский народ не виновен в войне, то тогда он – бессубъектная масса населения, а не народ. В этом случае нет самого предмета для взаимопонимания. Поэтому диалог возможен только с конкретной личностью, которая имеет свою позицию и говорит от себя, а не от имени российского народа.

Тут можно провести аналогию с жителями территорий, оккупированных еще в 2014 году. Часть из них бежала от оккупации, сохранив самоидентификацию с Украиной. Другая часть поддержала оккупантов, войдя в состав коллективного субъекта, ответственного за террор и развязывание войны. Наряду с этим есть еще пассивная масса, которая по умолчанию принимает за правду любую пропаганду и реагирует на происходящее реактивно, а не осознанно. После освобождения от оккупации Украина о них позаботится, будет и гуманитарная помощь, и пенсии, и пособия, но никому в голову не придет вести с ними диалог как с коллективным субъектом, представляющим «народ Донбасса». Подобным образом украинцы могут общаться с конкретными личностями, но не станут вести диалог с представителями «российского народа».

Также возникает ошибка коммуникации, когда россияне не могут четко разделить свою моральную позицию и внешние обстоятельства. Украинцев раздражает, когда россияне пытаются объяснить, что они такие же жертвы путинского режима, и потому нужно поддерживать друг друга против общего врага. Украинцы и так прекрасно понимают, какие репрессии сейчас в России. Раздражение вызывает пассивная позиция жертвы, которая воспринимается как стремление снять с себя ответственность. 

Другое дело, если человек говорит, что он готов нести ответственность за то, что происходит, в том числе и за то, что не смог повлиять на ситуацию. В этом случае никто не будет требовать от него сверхъестественного. Однако если он просто жалуется, что ничего не может сделать, то это воспринимается как стремление выставить себя непричастным происходящему. Как если б кто-либо, наблюдая, как насилуют членов его семьи, стал бы навязчиво оправдываться, что он ни в чем не виновен и непричастен происходящему, и, вообще, тоже жертва, так как морально страдает вместе с жертвами насилия. Декларация такой непричастности воспринимается как скрытое согласие с преступлением. Это не означает, что нельзя говорить о том, как трудно в России что-то сделать, просто нужно четко отделять оценку социальной ситуации от своей моральной позиции, которая не должна зависеть от внешних обстоятельств.

Реальный мир – это область общения, поэтому отказываясь от диалога мы утрачиваем связь с подлинной реальностью. Критерий подлинности в таком взаимопонимании, в котором мы не оправдываем зла по отношению друг к другу. Однако чтобы общение стало возможным, недостаточно желания, необходимо прилагать усилия. Так получилось, что те, кто остался в России, по объективным причинам оторвались от внешнего мира. Поэтому именно им придется прилагать больше усилий, чтобы понять других.

11.10.2023

Н. Карпицкий. 8 октября 2023. Украина. Пятьсот девяносто второй день войны

Шестьдесят третий пост после начала войны. Сейчас на юге Израиля творится кошмар. А незадолго до этого у нас на Слобожанщине обезлюдело село после попадания ракеты в здание, где люди собрались на поминки. Если мотивацией воевать становится убеждение, что современная цивилизация – зло, то такая  война неизбежно превращается в террористическую, ибо ведется против всех, кто ассоциируется с цивилизованностью. Это и есть критерий, в соответствии с которым любой человек, даже если он совсем не разбирается в политике или в истории, может понять, чья сторона творит зло, а на чьей правда. И это понимание не зависит от политической ситуации или социальных противоречий, которые подтолкнули к войне.

Село Гроза – модель ядерного апокалипсиса в миниатюре. Один удар ракетой, и село обезлюдело. Страшно представить, что сейчас чувствуют оставшиеся в живых среди опустевшего села. Масштабируем это на всю страну, представим, что такое происходит в каждом городе. Именно этим грозил год назад Путин, когда объявил о присоединении к России украинских областей. Ядерной войны мы избежали, однако скатились в бесконечную войну на истощение. От ядерной она отличается лишь тем, что гибель людей растянута во времени. Обстрел села Гроза не является чем-то исключительным, подобным образом обстреливают всю Украину. Время от времени и я слышу попадания ракет где-то недалеко. Но мне везет, каждый раз мимо. Однако если даже самую маленькую вероятность попадания умножить на бесконечность войны на истощение, получим тот же результат, что и от ядерного удара.

Шанс предотвратить сползание в бесконечную войну был лишь один – выход этим летом на Азовское море и осада Крыма, то есть военное поражение России до того, как она адаптируется к войне. Не успели. Российская некроимперия трансформировалась так, что война стала способом ее существования, Для нее солдаты – расходник, который можно неограниченно пополнять за счет депрессивных регионов. Это – лишние люди, гибель которых уменьшает социальную нагрузку на государство. Поэтому при любом соотношении потерь Украина проигрывает. В этом главное преимущество некроимперии в затяжной войне.

С одной стороны, западные партнеры не поставили обещанное оружие, с другой – ошибки украинской дипломатии и управления украинским военным производством. Эти ошибки надо обсуждать, но я не знаю как. Люди воспринимают ситуацию через боль и ужас войны, что в свою очередь запускает механизм переноса ненависти с реального врага на близлежащий объект, и тогда рациональный анализ ситуации перекрывается голосом тех, кто манипулирует таким психическим переносом. 

Однако у меня твердое убеждение, что без понимания, в чем заключается победа, не будет самой победы. Украина сформулировала близлежащую цель – освобождение своей территории. Но это не победа, а лишь перемещение линии фронта на государственные границы, где с военной точки зрения держать его будет сложнее. В США не знают, что делать с Россией после победы, потому дают оружие только на оборонительную операцию, чтобы Украина не проиграла. Западное общество так устроено, что не способно мобилизоваться без проекта, а проект победы никто не только не предлагает, но даже и не обсуждает. Я с прошлого года пытался об этом говорить, но не слышат. Психологически это понятно. Украинцы пережили такой ужас войны, что просто хотят проснуться в мире без России, а не обсуждать, что с ней делать после войны. На Западе же боятся даже представить, какой ужас войны творится прямо сейчас. Им страшно думать о том, что происходит на самом деле, и потому они думают абстрактно. Так возникает слепое пятно в сознании. Я пытался найти площадку, где можно обсуждать проект победы, какое-нибудь интернет-издание, но не нашел. Если кто подскажет варианты, буду очень благодарен. Свое понимание проекта победы выкладываю на ютубе. Конечно, я могу ошибаться в каждом своем тезисе, но я абсолютно убежден, что эту тему не только необходимо обсуждать, но само такое обсуждение является условием нашего выживания. 

 * * *

Дополнение к посту. Краткий обзор надежд и разочарований

Январь-февраль 2022 года. Предчувствие апокалипсиса. Ощущение, будто к Земле приближается огромный астероид. Умом понимаешь угрозу, но все равно не верится.

Первые дни войны. Апокалипсис стал реальностью, но масштаб катастрофы пока неизвестен. Туман войны. Ясно только одно, что Украина не будет сдаваться ни при обстоятельствах. Но где рубежи, на которых удастся удержать врага? Или мы обречены на кровавую партизанскую войну как в Афганистане?

Март 2022 года. Наступление оккупантов захлебывается. Вся надежда, что враг поймет, победить Украину невозможно, а ущерб от военных действий неприемлемый. И действительно, орки  отступают из центральной Украины.

Апрель – август 2022 года. Огненный вал на Донбассе. Враг выстреливает до 60 тыс. снарядов в день. У нас заканчиваются снаряды, отвечать нечем, но пехота каким-то чудом сдерживает наступление врага. Военная помощь задерживается. Бои идут в 10 километрах от моего города... В самый критический момент приходят хаймарсы. Нашествие орков остановлено.

Сентябрь-ноябрь 2022 года. Путин объявляет о присоединении украинских областей к России, угрожая применить ядерное оружие для их защиты. Шантаж не удался. Новая надежда на победу и завершение войны. Освобожден Купянск, Изюм, Лиман, Херсон. Однако каждый раз врагу удавалось выскользнуть из окружения, и это внушает тревогу.

Декабрь 2022 – Май 2023 года. Самая тяжелая зима. Враг бьет по энергетической инфраструктуре, постоянно отключают свет. Неожиданно прекращаются поставки оружия, и враг получает время, чтобы выстроить оборону. Украинская промышленность не обеспечила армию примитивным пехотным оружием. Оставлен Соледар, Бахмут… Возобновляются поставки западного вооружения, и вместе с ними появилась надежда прорвать фронт, выйти к Азовскому морю, запереть вражескую армию в Крыму и принудить Россию к отступлению и заключению мира.

Июнь-сентябрь 2023 года. Украинское наступление медленно прогрызает российскую оборону. Это последний шанс избежать бесконечной войны. Надежда, что режим в России непрочный. Путин бежал из Москвы, испугавшись Пригожина, но тот упустил свой шанс и заплатил за нерешительность жизнью. Украинская армия получила лишь треть от обещанного оружия, да и то с опозданием. Думаю, армия НАТО в таких условиях вообще не смогла бы наступать. Российская армия наносит контрудары и закупоривает прорывы в обороне.

Сейчас. Россия успела адаптироваться к бесконечной войне на истощение. Если снаряды закончатся у обеих сторон, наступит позиционный тупик минимум на год. Начнется дроновая война, и пока неясно, кто к ней лучше готов. Надо обсуждать, что нам делать дальше.

Почему все больше людей предпочитают говорить и писать на украинском (беседа с Николаем Карпицким) // Радио Свобода - Сибирь.Реалии. 6 августа 2023

"Русский язык сильно скукожился". Почему все больше людей предпочитают говорить и писать на украинском // Радио Свобода - Сибирь.Реалии. 6 августа 2023

Николай говорит, что главной причиной его перехода на украинский стала любовь к языку. Говорить и писать по-украински доставляет ему удовольствие. Николай совместно с коллегами ведет философский блог "Читання мандрівника" и ютуб-канал "Мандрівник – філософськи пошуки" на украинском. Этот язык ему как сибиряку был изначально не чужд.

Николай Карпицкий. Не знаю, как там в Питере или Москве, но мы в Сибири постоянно использовали украинские слова, даже не замечая этого. Делали это стихийно, чтобы передать эмоциональность. Например, можно сказать, что не просто прячется, а "ховается", не просто касается, а "мацает", не просто "не способен затронуть", а вообще "не торкает", не просто "Отстань!", а "Отчипись!" и т.д. В обычной беседе кто-то вполне мог ввернуть: "з глузду з'їхали" – с ума сошли, и всем это было понятно. Может быть поэтому, как я сам наблюдал множество раз, когда сибиряки начинают общаться с украинцами, то обычно понимают украинскую речь, в то время как москвичи или питерцы не понимают вообще ничего.

При этом я по-разному эмоционально ощущаю себя, когда что-то объясняю на украинском и на русском языке. Очень часто мне эмоционально естественнее что-то сказать на украинском, чем на русском.

– То есть, используя украинский язык, вы открываете новые степени свободы выражения?

Николай Карпицкий. Моя основная философская работа состоит в том, чтобы формировать новые смыслы, и тут на украинском языке действительно открываются новые возможности. Каждый язык открывает новую грань мира. Например, на украинском языке "человек" – "людина", то есть женского рода, и это сразу придает философским текстам иное звучание. Одни смыслы на украинском выразить сложнее, другие – намного проще. Например, в украинском языке не различаются слова "чужой" и "чуждый", "стесняться" и "стыдиться", зато различаются "борг" и "обов’язок" (оба слова переводятся на русский, как "долг"), "присвоєння" и "привласнення", "громадянський" и "громадський", "дійові" и "дієві", которые не различаются в русском. Некоторые слова звучать гораздо оптимистичнее, чем в русском, например, не "больница", а "лікарня". Благодаря украинскому языку я стал глубже видеть мир; такое ощущение, что раньше я его воспринимал плоско, а сейчас – объемно".

Бытовавшее среди россиян мнение о двух Украинах – русско- и украиноязычной, как утверждает Карпицкий, было во многом ошибочным. Украина и в советские, и в постсоветские времена являлась страной преимущественно двуязычной.

Николай Карпицкий. На самом деле все украинцы понимают и тот, и другой, просто у каждого языка могут быть свои функции. Язык может выполнять функцию самоидентификации, коммуникации, трансляции культурного наследия, обеспечения государственного делопроизводства и так далее. Например, в восточных регионах функцию средства повседневного общения выполнял русский, при этом украинский использовался на праздниках, в торжественной обстановке. Иначе говоря, у нас (на востоке страны) всегда использовалось оба языка, просто их функции распределялись не так, как в других регионах Украины.

–С началом войны насколько массовой стала тенденция перехода с русского на украинский?

Николай Карпицкий. Конечно, война очень сильно изменила ситуацию. Все, что связанно с Россией, у людей вызывает отторжение. Я пытаюсь это философски проанализировать. Представьте, что у вас были свои радости, проблемы, семья, работа, и в один момент этому всему приходит конец. Без всякого повода соседняя страна начала войну на уничтожение. Но в этой стране тоже живут люди со своими повседневными радостями и заботами, и не замечают, что они своей совокупной массой раздавили вашу жизнь. В их реальности не просто обесцениваются ваши страдания, отрицается само ваше существование, как будто вас нет. Пропасть между ощущением этой чужой реальности и вашей причиняет боль. Людям больно смотреть на все, что напоминает Россию, и поэтому все больше и больше людей старается переходить на украинский язык.

Хотя у нас в Славянске русский язык преобладает в повседневном общении, люди пытаются отвечать на украинском, если слышат украинскую речь. Такого раньше не было. Этим летом я был в Киеве. Люди на улицах стараются говорить на украинском, хотя видно, что они русскоязычные. Например, можно услышать такое: "Мужчина, можна вас запитати?" Ловлю себя на том, что я и сам совершенно неосознанно всюду перехожу на украинскую речь даже со старыми знакомыми, с которыми всегда говорил на русском. Хотя в повседневном общении использую тот язык, какой удобнее собеседнику, в своем научном и философском творчестве уже полностью перешел на украинский, – рассказал Николай Карпицкий.

Читать полностью...

Н. Карпицкий. 4 июля 2023. Украина. Четыреста девяносто шестой день войны

Шестьдесят второй пост после начала войны. Сегодня день независимости сразу у двух стран – США и Сибири. Когда Советский Союз распадался, идея независимой Сибири не могла найти широкую поддержку. Слишком много оптимизма было в связи с проектом единой демократической России, только что освободившейся от коммунистической диктатуры. Однако вместо такой России возродился какой-то монстр времен Ивана Грозного, и теперь, похоже, ее история, проделав круг, заканчивается там, где и начиналась. Россия теоретически не может продолжать существовать после таких преступлений в Украине, а после мятежа Пригожина – и практически тоже не может. Потому в этом году день независимости Сибири ощущается по-особому.

На фронте украинская армия уверенно выигрывает контрбатарейную борьбу. Может случиться и так, что где-то посыплется вражеский фронт, и тогда битва за Приазовье закончится быстро, но рассчитывать на это не стоит. Победу в сражении должно обеспечить уничтожение российской артиллерии. Сейчас это вопрос математики. У обеих сторон истощаются снаряды, но Залужный лучше умеет просчитывать ситуацию, и пока что он всегда находил наилучшее решение из всех возможных. Ответственность за то, что украинская армия до сих пор не освободила Приазовье и Крым, лежит на западных политиках, отвечающих за поставки оружия.

Внутри России – настоящий театр абсурда. Несколько тысяч военных, бросив фронт, пошли на разборки в Москву. По дороге их никто не разбомбил, руководство страны сбежало. В пяти минутах от победы Пригожин развернул своих людей назад. После этого стали появляться люди, похожие на Путина и от его имени делать нелепые заявления. При этом мятежников никто не тронул; никаких перестановок во власти, никто не арестован. Организатор мятежа спокойно катается по России. Из этого следует, что процесс не завершен. Чтобы все это понять, мало информации. Если кто-то претендует на то, что он уже во всем разобрался, то перед нами пропагандист, а не объективный аналитик.

Допустим, Путина уже нет. Как быстро мы узнаем об этом? Если Солнце вдруг исчезнет, то по законам физики мы никаким способом не сможем об этом узнать в течение восьми минут. С законом социальной инерции так же. В России сложилась ситуация, в которой исчезновение Путина еще долго никто не заметит. Ведь он уже полностью оторвался от реальности, и при этом не только управлял Россией, но еще и войну вел. Так что изменится, если реального Путина заменит воображаемый? Ряд аналитиков утверждает, что и мятежа никакого не было, ибо Пригожин не собирался захватывать власть. Однако в российских реалиях не только воображаемый Путин имеет такую же силу, что и живой, но и воображаемый мятеж имеет такую же силу, что и настоящий. Потому российское руководство разбежалось вполне реально. Оно могло бы восстановить свои позиции, если хотя бы имитировало подавление мятежа, поскольку имитация имеет такую же силу, что и реальное действие. Но, как видим, даже на имитацию оно оказалось не способно. 

Поскольку в России граница между воображаемым и реальным давно исчезла, то и возникает ощущение, что история России уже завершилась, а мы наблюдаем лишь остаточное движение по инерции. Но как тогда разграничить реальное и воображаемое? Трудно понять, в какой степени мятеж Пригожина был в реальности, а в какой – в воображении. Однако одновременно с мятежом российская ракета попала в жилой дом в Киеве, убив людей в собственной квартире. И это – реальность. Непонятно, реальный Путин или его двойники мелькали перед телекамерами после мятежа, когда российская ракета убила множество людей в краматорском кафе. Их гибель – реальность, которая принципиально отличается от воображаемой картинки войны, что рисуют российские пропагандисты. Война это столкновение с реальностью, которое разрушает воображаемый мир. Но и сама реальность распадается на отдельные страшные события. Человек не может смириться с иррациональностью ужаса жизни, поэтому пытается рационализовать происходящее, что вынуждает его хвататься за любые теории на основе произвольных обобщений, даже конспирологические. Вот и сейчас иррациональные действия Пригожина породили всевозможные теории, но правда в том, что мы до сих пор не знаем, что происходит за кулисами власти. Я тоже не знаю, как там на самом деле, и ограничусь лишь замечаниями по поводу устройства российской власти.

С одной стороны, власть сосредоточена в руках Путина. Именно он является центром принятия всех политических решений. С другой стороны, он – слабая и мелкая личность, неспособная контролировать всех, как это делал Сталин, поэтому управляет системой государства через круг доверенных лиц. Они и приводят в действие государственную машину, используя как приводные ремни пропаганду, репрессии, распределение должностей и средств, при этом закон – лишь декорация, и реальной силы не имеет. Любая претензия на самостоятельность внутри системы власти карается беспощадно. Оппозиционная деятельность наказывается не по закону, а демонстративно, для запугивания остальных. Поскольку Путин не в состоянии самостоятельно всех контролировать, то поощряет борьбу между кланами, которые уравновешивают друг друга. В этой системе отдельные центры сил противопоставлены друг другу, но при этом завязаны на персоне Путина, который осуществляет общее руководство. Например, министерству обороны противопоставлялось ЧВК «Вагнер». Благодаря этому власть Путина зависела не от должности, а от круга лиц, приводящих в движение шестеренки государственной машины. Поэтому он вполне мог на время передать должность президента Медведеву, так как цепочку управления это никак не затрагивало.

В Беларуси диктатура устроена иначе, Лукашенко непосредственно все контролирует и может управлять на всех уровнях государственный системы прямыми приказами. Но Путин не Лукашенко и управляет опосредовано, спуская через доверенных лиц не приказы, а установки, которые на местах могут пониматься по-разному в зависимости от обстоятельств. Возникает неопределенность, создающая зону правового произвола, где представители власти творят, что хотят, не чувствуя ответственности. В этой системе всякий чиновник учитывает не закон, а риск наказания и личную выгоду, при этом дозволенным считается все, за что не могут или не хотят наказать.

Тут возникают трудности управления. Если наказывать за излишнее рвение, то починенные воспримут это как установку вообще ничего не делать. Чтобы система продолжала работать, необходимо поощрять безнаказанность. Например, когда в Томске в 2011 году судили священную книгу индуизма, парламент и политические руководители Индии обращались к Путину и Медведеву с требованием остановить позорный судебный процесс. Однако никто так и не дал прокуратуре установку отозвать дело из суда, потому что это было бы воспринято всеми силовиками как установка умерить активность в борьбе с инакомыслием. Путин готов был идти на любые потери на международной арене, лишь бы не посылать силовикам подобных сигналов, поскольку просто не знал, как иначе можно ими управлять.

В этой системе полнота власти Путина не зависит от занимаемой должности. Но верно и обратное. Должность президента не гарантирует Путину полноты власти. Допустим, члены его ближнего круга заключают перемирие и договариваются саботировать его решения. В этот момент вся его власть тут же испарится, и очень вероятно, именно это мы сейчас и наблюдаем. В отличие от Путина Сталин контролировал не только высшее руководство, но и подчиненных среднего звена, которым мог в любой момент приказать арестовать своих начальников. Время от времени ему приходилось проводить подобную профилактику, репрессируя высшее руководство. Однако Путин на такое не способен, поэтому мы сейчас и не знаем, кто реально управляет страной. 

Переворот перешел в хроническое состояние и все никак не может завершиться каким-то результатом. Я думаю, что это связано с тем, что уже не только для всех в стране, но даже для ближайшего окружения Путина не только война, но и само существование России потеряло всякий смысл. Каждый ориентируются лишь на свою сиюминутную выгоду, поэтому они не могут ничего согласовать между собой, а государство функционирует исключительно по инерции. Может быть им еще и удастся восстановить контроль над государством, только, думаю, ВСУ завершат наступление раньше.

Н. Карпицкий. 24 июня 2023. Украина. Четыреста восемьдесят шестой день войны

Шестьдесят первый пост после начала войны. Начал днем писать очередной пост, но потом отложил, закончив словами: «Как дальше будут развиваться события, не знаю, но накапливающиеся противоречия в стане врага между разными группами должны взорваться». Хотел посмотреть утром свежим взглядом, перед тем, как выкладывать, а тут прямо сейчас приходит сообщение, что Пригожин решился на мятеж. Не знаю, чем это закончится, но точно знаю, что про Украину скоро забудут, и вся накопленная ненависть к ней за девять лет войны будет перенесена внутрь России друг против друга. 

Ненависть не управляется волей, напротив, починает волю своим законам. Одним из таких психологических законов является перенос: если объект ненависти недосягаем, то ненависть переносится на того, кто рядом, как правило, на своих сподвижников и друзей. Именно это сейчас произойдет в России, которая в очередной раз показывает миру, как не надо поступать. Я знаю, что и в Украине есть свои психические вампиры, которые пытаются манипулировать страстями людей. Ненависть стала фактом нашей жизни, и от этого никуда не деться. Но у меня христианское отношение к этому явлению. Ненависть – это страсть. С христианской позиции греховность страсти в том, что человек теряет свободу воли. Сам факт переживания ненависти еще не является грехом, а вот согласие на ненависть, оправдание ее – уже грех, ибо в этом случае воля подавляется ненавистью. Для победы нам нужна вовсе не ненависть, а осознанная решимость воли.

Само сообщение, которое я успел сегодня днем написать, тут:

«Более чем две недели идет наступление ВСУ. Оценивая свои способности к анализу, вижу, что я обычно правильно оцениваю направление стратегического развития событий, при этом никогда не могу предсказать, как именно они будут развиваться. Я знал, что наступление будет успешным, но понятия не имел, как именно оно будет проходить. Были надежды на чудо, что-то вроде Брусиловского прорыва, когда одновременный удар растопыренными пальцами по всем направлениям позволит нащупать слабое место и ввести туда основные силы, которые опрокинут орков в море. Однако враг сумел удержать линию обороны, что дало повод тем, кто привык оценивать победу в километрах освобожденной территории, говорить о неудаче. Однако, если смотреть с позиции конечной цели – полного разгрома российской армии, то наступление идет вполне успешно.

Хоть линия фронта особенно и не двигается, бои идут отчаянные. Враг пытается наступать на Лиманском направлении, чтобы связать украинские силы. Герасимов показал себя умным и профессиональным военачальником, готовым использовать любые, даже самые жестокие и преступные методы. Подрыв Каховской плотины позволил ему перекинуть войска в Запорожье, где он выстроил мощную эшелонированную систему обороны. Идет артиллерийская война по лекалам Первой мировой. Опыт показывает, что без господства в воздухе при неподавленной артиллерии противника прорвать оборону невозможно. Это считается невозможным и с позиции военной науки, на которой основана стратегия НАТО. Кроме того, даже в условиях снарядного голода Герасимов смог накопить достаточных запас артиллерийских снарядов и обеспечить оборону средствами радиоэлектронной борьбы. При этом он сохранил значительный армейский резерв для контрудара, в случае прорыва украинских войск.

Дабы вынудить раздергать этот резерв, украинские войска постоянно атаковали по всей линии фронта. С этой целью в Белгородскую область вошли русские добровольцы. С военно-политической позиции нет никакой разницы где воевать, в Харьковской или Белгородской области. Раз уж идет война, то для военных не должно иметь никакого значения, где проходит государственная граница. Они обязаны руководствоваться исключительно военной логикой. К сожалению, приходится учитывать моральное состояние наших союзников, поэтому некоторые военные задачи пришлось выполнять силами только российских добровольцев.

Однако Герасимов не повелся на отвлекающие атаки, и вместо того, чтобы защищать Белгород, предпочел сберечь резервы. Исходя из опыта предшествующих войн, он мог рассчитывать на то, что увязнув в эшелонированный обороне, украинская армия должна будет либо отступить, либо ввести свои основные резервы, подставив их под контрудар. 

В отличие от Герасимова, Залужный не только умный и профессиональный, но еще и гениальный военачальник, ибо не только использует опыт предшествующих войн, но находит принципиально новые военные решения, а сейчас невозможное делает возможным. Новая украинская тактика – постоянные атаки небольшими силами, вынуждающие врага использовать артиллерию. Как только выявляются позиции врага, в бой вступает более точная и дальнобойная украинская артиллерия. За всю войну российская армия еще не несла такие большие ежедневные потери в артиллерии. При этом она вынуждена все больше и больше тратить резервы, отбиваясь от украинских атак. Рано или поздно эти резервы закончатся, как и артиллерийские орудия, и боеприпасы к ним. А тут еще удары по логистике. Уже поврежден Чонгарский мост… При этом украинская сторона сберегает свой резерв. Так что первая фаза украинского наступления идет вполне успешно.

Однако над Герасимовым есть еще и Путин, который верит, будто его солдаты успешно добивают брошенные в атаку последние украинские резервы, щелкая как орешки бронетехнику многими и многими сотнями. Если человек решил держаться за свою картину мира, то никакими фактами или аргументами невозможно заставить его сомневаться. Однако война – эта встреча с реальностью: какой бы ни была у тебя картина мира, а все решается на поле боя. Путин не готов принять реальность войны, поэтому он вынужден будет избавиться от таких, как Герасимов, живущих в этой реальности. Этот конфликт абсолютно неизбежен. Как дальше будут развиваться события, не знаю, но накапливающиеся противоречия в стане врага между разными группами должны когда-нибудь взорваться. Кто за кого там будет, кто возьмет верх, все это неизвестно, но у западной коалиции должен быть план, как взять под контроль российское ядерное оружие, когда в России наступит хаос».

Теперь когда ситуация взорвалась, мы оказались в точке бифуркации, когда случиться может все что угодно. Однако неважно, кто победит, Путин или Пригожин, все равно нужно будет очищать Россию и от того, и от другого. Сейчас для нас важно, чтобы посыпался фронт, который российские войска теоретически могли держать еще месяца два. И на Западе, надеюсь, поймут, что уже пора не только помогать, но и самим действовать

* * *

25.06.2023. PS. Послесловие к шестьдесят первому посту. Как только я завершил его выводом: «накапливающиеся противоречия в стане врага между разными группами должны взорваться», тут же начался мятеж Пригожина, уже закончившийся бесславно.

Для обычного человека невыносимо, если он сталкивается с необъяснимым, что не укладывающееся в его картину мира, как сейчас, когда нас удивил Пригожин. Ведь он обладает достаточным жизненным опытом, дабы понимать, либо он победит, либо будет уничтожен в результате мятежа. Перевороты никогда не заканчиваются «договорняком». Однако в нескольких шагах от победы он вдруг идет на «договорняк», и теперь за его жизнь ничего не стоит.

Большинство людей принимает за анализ интерпретацию фактов, позволяющую встроить их в свою картину мира. Поэтому сейчас и предлагаются разные объяснения, основанные на произвольных обобщениях. Критический анализ, напротив, направлен на выявление таких фактов, которые противоречат нашим представлениям. Как правило, они и являются ключом к пониманию. 

В истории с мятежом остается необъяснимым тот факт, что колонну вагнеровцев не уничтожили авиацией, пока она двигалась по безлюдной местности. Несколько сбитых вертолетов не в счет (если б авиация была настолько беспомощна, то от нее давно бы отказались все страны мира). Следовательно, кто-то принял решение не уничтожать колонну. И это не Путин, так как его страх был неподдельный. Согласие Пригожина пойти на «договорняк» в момент, когда он уже почти победил, означает, что во всей этой истории он всего лишь пешка, которой пожертвовали.

Вывод. Чем закончился переворот – пока неизвестно. Если вдруг исчезнет кто-то достаточно влиятельный, чтобы помешать применить авиацию, значит переворот провалился, а если через некоторое время произойдут какие-то перестановки в верхах, значит удался.

Н. Карпицкий. 6 июня 2023. Украина. Четыреста шестьдесят восьмой день войны

Шестидесятый пост после начала войны. Орки подорвали Каховскую ГЭС, а мне нужно принимать зачеты, оформлять ведомости, готовить документы в университет. Надо выполнять свои повседневные обязанности даже во время катастрофы. Но молчать сейчас трудно. Помню дискуссии по поводу угрозы подрыва Каховской ГЭС. Тогда говорили, что это же невыгодно самой России, ведь затопит преимущественно левый берег, на котором позиции оккупантов. Дело в том, что во главе России сейчас некрофилы в буквальном, а не в переносном смысле, они не руководствуются рациональными соображениями или выгодой, у них некрофилическая мотивация. Если они увидят возможность применения ядерного оружия – применят, а если еще не применили, значит просто не было возможности. Надеюсь, что возможность и не появится, но нужно быть готовым ко всему.

Теперь вопросы: «Может ли Россия существовать как независимое государство?» и «Должны ли на ее территорию заходить украинские или западные военные?» – превратились в чисто схоластические. 24 февраля 2022 года Россия окончательно перестала существовать, просто тогда не всем это было понятно. Кремлевская хунта официально отказалась от общепризнанных границ и других признаков государства, а сейчас, после чудовищного теракта, должно быть уже всем очевидно, что некроимперия не имеет права на существование. Что возникнет на ее территории после Победы – открытый вопрос, но решать это должны те, кто сейчас борется с некроимперией.

Порой политическая борьба часто приводила к войнам, но сейчас не обычная война между двумя государствами, обусловленная какими-то политическими причинами, а экзистенциальная война между некрофилами, и людьми, признающими ценность жизни. Некрофилам, которые воюют против Украины, абсолютно все равно кого убивать, им не важно, кто на каком языке говорит, во что верит и каких политических взглядов придерживается. Более того, судя по тому, как они бомбили Шебекино, им даже не важно где убивать – в Украине или в России. У нас могут быть разные убеждения, но наше право спорить между собой, вести политическую борьбу, отстаивать свои убеждения, надо еще завоевать. Для этого нужно победить некрофилов, и все, кто признает ценность жизни, сейчас на нашей стороне.

Война с некрофилами происходит не только на поле боя, но и в умах. Некрофилия в России превратилась в главный социальный фактор и распространяется как вирусная эпидемия. Те, у кого иммунитет, с ужасом взирают на зомби-апокалипсис вокруг них. Конечно, нулевой пациент, с которого началась эпидемия – садист и маньяк, но эпидемия социальной некрофилии охватывает не только люмпенов, но и обычных людей. Например, я знал в России много добропорядочных христиан и вайшнавов, которые вели нравственную жизнь и проповедовали любовь и добро. Одна часть из них перешла на позицию некрофилии и теперь рассказывает запредельные по абсурдности истории. Например, будто в Харькове россиянам прибивают их паспорта к разным частям тела. При этом за девять лет они не только ни разу не спросили меня, как на самом деле в Украине, но и другим этого не советуют. Типа я тут живу в своем доме, ни с кем не общаюсь, и ничего не знаю, что вокруг меня, а вот они знают. Другая часть с ужасом взирает на них, но не может им возразить, так как за это предусмотрена уголовная ответственность. Самое тяжелое в такой ситуации даже не угроза быть арестованным, а чувство бессилия перед злом, когда ты помимо своей воли превращен в соучастника чудовищных преступлений, а чувство несправедливости и вины сжигает изнутри. И нет никакой возможности достучаться до разума людей, с которыми ты раньше личностно общался. Они просто выключили тебя из сферы личностного существования.

Вот в этом и корень самоопределения ко злу добропорядочных христиан и вайшнавов – в исключении из своей реальности. У гопников, которые поддерживают Путина, некрофилия проявляется в агрессивной форме. В Украине они насиловали, пытали и убивали, и скоро то же самое будут делать в России. А вот у добропорядочных христиан и вайшнавов, которые также поддерживают Путина, некрофилия проявляется иначе. Они просто перестают замечать реальность существования других людей, потому и не испытывают к ним агрессии, и это отсутствие агрессии принимают за якобы этическую позицию. Пока я жил в Томске, они приглашали меня на встречи, общались личностно, но как только я переехал в Украину, то перестал для них существовать, точно так же, как перестали для них существовать их украинские единоверцы. Мы все как бы умерли для них, а зачем им слушать мертвых? Это исключение из реальности и есть скрытая форма некрофилии.

Я считаю, что каждый сам на протяжении жизни выстраивает свой посмертный ад, и как показывает опыт, ни общение с Богом, ни религиозная и этическая жизнь не спасают от него. Ни молитва, ни махамантра не останавливают от выбора зла. Многие думают, что любовь к Богу спасает. Это не так. Представим себе гопника, который испытывает любовь к девушке. Его чувство может быть сильным, но оно эгоистично, поэтому он так и остается гопником, а девушку воспринимает как объект, а не как личность. Любовь к Богу верян, которые поддерживают агрессию против Украины, подобна такой любви гопника, хоть они и ведут нравственную религиозную жизнь. Поэтому даже богообщение не спасет их от ада, который они сами выстраивают в своем сознании.

В их адской картине мира Россия побеждает, и ничто их не переубедит до тех пор, пока по всей России не начнутся суды над российскими пропагандистами. Сейчас Украина сражается одна, и сражается очень успешно. Вижу, как фронт пришел в движение, и это внушает оптимизм. Но этого мало. Рано или поздно цивилизованным странам придется создать коалицию, чтобы покончить с некроимперией. Другого пути просто нет, и тут дело не только в Украине, а в том, что любое примирение с путинской Россией рано или поздно приведет к ядерной войне. Хочется верить, что сегодняшний теракт России подтолкнет западных политиков к пониманию этого очевидного факта.