Сначала Мордором
Россию стали называть сами россияне, когда столкнулись с иррациональностью насилия
со стороны власти. Пугает именно иррациональность, ибо с рационально объяснимым
злом еще можно как-то смириться. Страх перед иррациональностью столь силен, что
многих побуждает жить в какой-то своей вымышленной России, но стоит иллюзиям
развеяться и оказываешься в Мордоре. Если бы речь шла только о диктатуре
клептократии и коррупции, никто бы Россию Мордором не считал. В Мордор ее
превращает непредсказуемость зла, к которому невозможно морально подготовиться.
Именно с этим столкнулись украинцы в 2014 году, ранее Мордора не замечавшие.
Страшно было от
невозможности понять, чего добивается Россия, на каком рубеже остановится и что
ждать дальше. Объяснить агрессию материальной выгодой не получается, ведь от
вторжения одни убытки. Конечно, и в Украине много чего плохого имеется, но это объяснимо
рационально. Но вот чего украинцы не могли себе представить, так это
иррациональность зла, поэтому сама идея войны с Россией казалась нелепой. Столкновение
с иррациональной враждебной силой изменило восприятие мира. Иррациональность
этой силы в следующем.
-
Иррациональность идеологии, произвольно делящей людей на своих и чужих.
- Иррациональность
насилия в условиях правового произвола. Как объяснить пытки и убийства мирных
жителей, которые никакого силового сопротивления оказать не могли?
-
Иррациональная сверхзадача. Зачем вообще нужно это собирание земель и
возрождение рухнувшей империи?
Мордор – это
символ рабства по отношению к иррациональной сверхценной идее господства,
которая обесчеловечивает своих носителей, превращая в орду, разрушающую
привычный мир. Но образ Мордора стал общераспространенным не столько потому,
что так его понимают, сколько потому, что так его чувствуют. Присутствие
Мордора ощущается как экзистенциальная угроза самому способу существования,
которое изменяет восприятие мира, в том числе восприятие пространства.
До нападения
России украинцы воспринимали пространство своей страны подобно пространству родного
дома. Когда же в одном из его уголков наступил дикий беспредел, хаос нарушил
целостность пространства. Для архаического мифологического сознания характерно
концентрическое неоднородное пространство: в центре родной дом, а хаос
нарастает по мере удаления от него. Но для украинца вся Украина – дом, поэтому
возникшая неоднородность пространства Украины оказалась не концентрической, а
фронтальной: на Западе Ужгород примыкает к Словакии – стране Западной
цивилизации, на Востоке Марьинка вплотную примыкает к Донецку, где граница,
отделяющая от территории насилия и произвола, проходит между дворами жилых
домов.
Присутствие
Мордора ощущается до того как начинает осознаваться, и в разных частях Украины
оно ощущается по-разному. Киев – европейский цивилизованный город, здесь бурлит
мирная жизнь, а война будто в другом измерении, хотя переход туда очень быстрый
– всего часов десять езды. С этого расстояния весь Восток страны сливается в одну серую зону,
примыкающую к царству хаоса, но эта иллюзия рассеивается, когда приезжаешь на
Донбасс и видишь разнообразную мирную жизнь.
Гуляя по
Славянску, прекрасному мирному городу с озерами, курортом, знаменитым лечебными
грязями, трудно представить, что здесь, когда шли бои, мирных жителей без
повода хватали, пытали, а иногда и убивали. Но когда об этом напоминают разрушенные
здания в пригороде Славянска – Семеновке, вспоминаешь, что все это продолжается
и сейчас в нескольких десятках километров отсюда.
Если издалека
Славянск представляется где-то на периферии в серой зоне, то вблизи этот город воспринимается
как глубокий тыл, а периферия – это уже зона прифронтовых городов, куда
долетают снаряды: Марьинка, Красногоровка, Авдеевка и другие. Впервые я был в
Авдеевке весной 2015 года. В трех километрах слышались взрывы и автоматные
очереди – дыхание Мордора, оставившее город в разрушениях без света и воды. Неоднородность
пространства здесь очень наглядна: едешь на велосипеде по улице в сторону
района Царской Охоты и видишь, как все чаще встречается разрушенные дома, будто
силы хаоса нарастают по мере приближения к Мордору.
Однако на самой
передовой восприятие пространства совсем иное, будто всю серую зону спрессовали
у самой лини разграничения так, что уже сама Авдеевка воспринимается как
глубокий тыл. Так я почувствовал, когда в следующий раз мы с волонтерами завезли
пельмени солдатам на передовой – последним нескольким защитникам между Мордором
и нами. От них повернули в село Опытное, откуда видны руины Донецкого
аэропорта. В селе ни одного уцелевшего дома. Оставшиеся жители переселились в
подвалы вместе с военными, так как даже в затишье время от времени залетали снаряды
и мины. По глубокому снегу не рекомендовали ходить – можно наткнуться на
растяжку.
Но было бы
ошибкой рисовать прифронтовую зону только в серых тонах. Стоит наступить
затишью, и люди сразу же начинают приводить в порядок свои города. В
Красногоровке, когда люди уже привыкли, что днем перестают стрелять, стали
выходить гулять с детьми по огромному парку в центре города. Вечером, когда
начинается пальба, детей загоняют домой, так как снаряды эпизодически залетают
в город. Незадолго до моего приезда один снаряд снес угол больницы рядом с общежитием,
в котором я остановился. И при этом в городе абсолютная чистота. Глядя на
воронки я думал, сколько же грязи они должны были разбросать вокруг, но люди после
обстрела сразу же прибираются. Очень много держится на инициативе евангельских
церквей, которые помимо уборки привозят воду, продукты и помогают ремонтировать
дома. Разрушений в городе много, но недавно отремонтированных домов неизмеримо
больше.
Марьинка в
десяти минутах езды от Кросногоровки по шоссе, которое простреливается
снайперами. Первый раз я тут был незадолго после переломного сражения, когда
пропутинские сепаратисты ворвались в город и были разбиты. После этого крупные
наступательные операции прекратились. Марьинка вместе с Красногоровкой тогда
сильно пострадала, но когда я приехал в следующий раз, то был удивлен,
насколько ухожен город. Редко где такое встретишь в Украине. На красивой
центральной площади можно купить горячий кофе, всё как в центре Киева.
Отремонтированные дома как новые, а вот заборы испещрены мелкими осколками –
видно, что разрушений было много, но ремонтируют очень быстро. Хотя встречаются
и такие здания, которые уже бессмысленно ремонтировать.
К Донецку
Марьинка примыкает вплотную, и разделяющие два города военные могут видеть друг
друга в прицел с расстояния в сотню метров. На улице, ведущей в Донецк,
разрушений заметно больше, эта часть города простреливается не только из
артиллерии, но и из стрелкового оружия – ведь до линии разграничения всего
минут двадцать ходьбы. И, несмотря на это вдоль улицы ухоженные газоны с
чудесными цветами, о которых вопреки обстрелам заботятся жители близлежащих
домов. А ведь это и есть противодействие хаосу на мистическом уровне. Казалось
бы дыхание Мордора должно все заморозить на подступах к себе, но нет, напротив,
как будто именно здесь в людях сосредоточились светлые силы, и понимание этого помогает
снова почувствовать всю Украину своим домом.