Н. Карпицкий. 24 ноября 2022. Украина. Двести семьдесят четвертый день войны

Пятидесятый пост после начала войны. Пора экзаменов. То у студентов отключат свет, то у меня. Ловим моменты, когда можем состыковаться. Если посмотреть со стороны, то ситуация абсурдна: сидит такой пакостник в бункере и пакостит миллионам людей, уверенный в том, что он самый важный в мире. Почему-то в книгах и фильмах злодеи гораздо интереснее положительных персонажей. Быть может, у художника просто больше возможностей вложить свой талант в сложный и противоречивый образ злодея. Только вот в жизни настоящие злодеи примитивны до безобразия. Вчера такой злодей собирался победить НАТО, грозил ядерной войной, а сегодня в бессильной злобе пакостит. Насколько же мелкая натура! Даже чувства брезгливости недостоин, брезгливость вызывают те, кто ему верит.

Неожиданно свет сначала замигал, а потом вырубился – значит, не просто планово отключили, а из-за аварии, и это может быть надолго. Уже ночь, и остается только заниматься медитацией. Когда на улице темно, сыро и холодно, и вот так оказываешься запертым в темноте дома, открывается простая истина, что нельзя дожидаться будущего, например, когда наконец дадут свет, иначе реальность стане невыносимой. Можно просто чувствовать себя живым в настоящем моменте, какой бы он ни был, ничего не дожидаясь. Это трудно сделать, ибо когда ты сидишь в абсолютной темноте, невольно начинаешь ждать, когда дадут свет, а мысли норовят уйти куда-то в сторону. Однако подлинная свобода возможна лишь когда выстраиваешь такое самодостаточное состояние внутри себя независимо от внешних обстоятельств. Потому что жизнь – это и есть настоящий момент, а постоянное озабоченное ожидание чего-то – это отрицание подлинного ради того, чего еще нет. Именно это отрицание делает жизнь невыносимой. 

Все-таки, у нас еще терпимо, есть газ, вода, электроснабжение регулярно восстанавливают, в других городах намного тяжелее. Знаю от тех, кто в оккупации. Например, в оккупированном Лисичанске вообще нет ни света, ни воды, хотя подачу газа наладили – он необходим самим оккупантам, заселившимся в чужие квартиры. В городе остались только пожилые люди, которые побоялись ехать в неизвестность. Оккупанты объявили, что будут конфисковывать любые квартиры, если их владельцы в течение какого-то короткого срока не явятся с документами на собственность. При этом в Лисичанск попасть сложно даже со стороны Луганска, периодически его полностью закрывают на въезд и выезд. Впрочем, солдаты даже эти формальности не соблюдают – могут взломать любую квартиру, не обращая внимания на собственника. Некоторые квартиры взламывали по несколько раз.

Если же отъехать от прифронтовой зоны вглубь оккупированной территории, куда-нибудь за Донецк и Луганск, то там тихо, и местные даже не представляют, как выглядят обстрелы. Местные – это в основном женщины, так как мужчины либо уже мобилизованы, либо прячутся, боятся выходить на улицу. Ну разве что если по крайней необходимости рано утром или поздно вечером, так как их в любой момент могут остановить и отправить на фронт. Да и женщинам опасно просто так ходить, особенно девушкам – кругом пьяная солдатня. Могут пристать. Этим отличаются города по ту сторону фронта от наших прифронтовых городов. Летом, когда фронт был всего в десяти километрах, в Славянске тоже было много военных, но рядом с ними чувствуешь себя в безопасности. Ни разу не видел пьяных солдат, не слышал от них мата, к чему привыкли на оккупированных территориях. Катаясь по городу на велосипеде, постоянно встречал, как гуляют девушки поодиночке или матери с детьми. В оккупированных городах просто так люди не гуляют, ходят только по делу, и то в основном там, где людно.

Жизнь в таких городах будто остановилась в 2014 году и медленно деградирует. Дороги никто не ремонтировал, местами они стали совсем непроходимыми. Молодежь в массе своей инфантильна, двадцатилетний психологически соответствует четырнадцатилетнему. Для них нет специальных мест, где они могли бы встречаться, общаться. Многие вообще не имеют ни малейшего представления о жизни на свободных территориях Украины в нескольких десятках километров от них. 

Среди местных много пророссийских, которых даже облавы на мужчин не могут переубедить. Еще могут признать, что да, как-то нехорошо получилось, люди просто шли на работу, а их поймали и сразу на фронт, но тут же поправляются, что их же от нацистов защищают, потому надо терпеть. Они живут в своем кошмарном мире и абсолютно уверены, что лучше быть не может, а когда им говорят про нормальную жизнь в свободной Украине, просто не верят, что такое возможно. При этом абсолютно убеждены, что там по улицам нацисты ходят со свастиками, а очевидцев просто не станут слушать. Я помню, как в Советском Союзе люди тоже не верили, что на Западе нищета, в то время как их собственная жизнь в нищете с дефицитом и очередями воспринималась как единственно возможный мир, лучше которого быть не может. Тогда тоже власть поддерживали, поскольку считали, что по-другому не бывает.

Вопреки всему на оккупированных территориях очень много нормальных людей, которые поддерживают Украину. Больше всего меня удивило из рассказов тех, кто оттуда, что они сразу видят, кто за Россию, а кто за Украину. Это – антропологические различия, которые сразу бросаются в глаза. Например, видишь человека впервые, и сразу понимаешь, что можешь не бояться сказать: «Слава Украине!» несмотря на то, что за любое неосторожное слово в общественном месте могут арестовать и отправить на подвал. 

Если человек какой-то неприятный с печатью отрешенной нелюдимости, держит себя так, как будто ему все должны, то по любому будет за Россию. На самом деле это печать того адского мира, который он воспринимает как единственно возможную реальность. Из-за этого он неспособен адекватно понимать нормальных людей. Сначала я хотел назвать это утратой способности к социальной коммуникации, которая позволяет нам понимать друг друга. Благодаря этой коммуникации мы адекватно воспринимаем мир, отличаем то, что возможно, от нелепых фейков и пропаганды. Однако они прекрасно коммуницируют между собой, и это мы им кажемся нелюдимыми в их извращенном восприятии. Правильнее это было бы назвать утратой способности общения на основе эмпатии. Общаться-то они могут, но они не способны чувствовать собеседника, и по этой причине становятся неприятными. На месте эмпатии у них такая общая эмоциональная волна, которую порождает настроение их адского мира. На этой волне они прекрасно понимают друг друга, но при этом перестают понимать нормальных людей. В отличие от них нормальные люди, которые за Украину, легко узнают друг друга по той эмпатической связи, которая естественным образом устанавливается между людьми, делает их открытыми и взывает чувство доверия.

О, дали свет! Оказывается была массовая ракетная атака. Сейчас так по всей Украине. В других городах мои студенты до сих пор сидят без света.

Как обстреливали Славянск. Очевидец – Николай Карпицкий

Когда я говорю, что недопустимо обстреливать жилые дома, рынки, гражданскую инфраструктуру, мне часто возражают, что это ответ на то, что Украина восемь лет обстреливала Донецк, и что на войне всякое бывает, иногда случайно попадают в гражданские объекты. И даже противоречия не видят между двумя этими доводами.

Буду говорить только о том, что видел своими глазами в прифронтовых городах – в Авдеевке, Марьинке, Красногоровке, и в селах в красной зоне. Действительно, на войне бывает всякое – снаряды просрочены, стволы раздолбаны, нужно как-то пристреливать к позициям. Поэтому случайно прилетать могло с любой стороны, хотя в основном летело со стороны оккупантов. Однако в периоды обострений оккупанты целенаправленно били по жилым кварталам, хотя все украинские артиллерийские позиции были за пределами городов. 

Мне могут возразить, я ж не был в Донецке, с чего я могу быть уверен, что украинские войска не обстреливали точно также Донецк? Судя потому, как случайно распределялись попадания во время артиллерийских дуэлей, я не сомневаюсь, что и с другой стороны фронта простые мирные жители страдали от обстрелов. Вопрос в том, были ли целенаправленные обстрелы жилых кварталов? 

Об этом я могу судить на примере Славянска – города, который осаждала украинская армия в 2014 году, и вокруг которого шли наиболее ожесточенные бои. Я приехал в Славянск в 2015, видел разрушения и общался с очевидцами. Действительно, в город прилетали снаряды с украинской стороны. В основном в ответ на обстрелы из города. Жители уже знали, что если недалеко от них боевики начинают бить из артиллерийской установки «Нонна», то надо прятаться в подвал, так как через десять минут может прилететь отвертка. Тем не менее разрушения в городе были единичными, целенаправленно город не обстреливали. Другое дело пригород Славянска – Семеновка. Там артиллерийские позиции стояли буквально друг напротив друга и вели постоянную дуэль. Соответственно, все дома там разрушены до такой степени, что восстанавливать их смысла нет, но это все было на локальном участке. На основе таких визуальных наблюдений могу сделать вывод, что украинская сторона придерживалась женевских конвенций ведения войны даже при осаде города, не говоря уже о периодах перемирия. Именно поэтому тезис, что восемь лет обстреливали Донецк, я считаю манипуляцией с целью идеологического обеспечения широкомасштабного вторжения в Украину.

Но тут российские империалисты могут возразить, что их армия разрушает жилые дома тоже случайно. Жители Харькова, Изюма, Мариуполя, Попасной могут рассказать им, как захватчики уничтожали квартал за кварталом. Я же живу в Славянске и скажу лишь за свой город. Нам повезло, благодаря украинской армии российским войскам не удалось развернуть около Славянска ствольную артиллерию, иначе б город разрушили полностью. Откуда я знаю про такое намерение врага? Да потому что уже он пытался разрушить Славянск ракетными ударами, хотя в городе боевых позиций не было, штурма города или какой-либо другой военной задачи не ставилось.

Могут возразить. В городе ж все рано была какая-то военная инфраструктра. Пытались по ней бить, случайно попали в жилые дома.

Когда ночью слышишь как в течение двух часов вокруг тебя ложатся мины и ракеты, трудно поверить, что бьют по каком-то определенному объекту, а не по городу вообще. Но может мне только так казалось, как я мог видеть ночью, куда именно стреляют?

Тем не менее видел непосредственно, и это было днем. 3 июля я приехал в церковь «Добрая Весть» поработать в интернете, так как дома уже много дней не было света. Сидел у окна, когда совсем рядом раздалась серия резких взрывов. Люди сразу отшатнулись вглубь помещения. Тут раздалась новая серия взрывов. Я вышел во двор, и увидел совсем недалеко, в нескольких сотнях метров столбы дыма, уходящих в небо. Надо ли говорить, что там никогда не было никаких военных позиций? Снова раздалась серия взрывов, и я вернулся в помещение, чтобы не рисковать. Потом еще какое-то время эпизодически раздавались одиночные взрывы. 

Тут рядом был Александр Решетник – знаменитый волонтер, которому много раз приходилось попадать под обстрелы, когда он вывозил беженцев. Как у человека опытного, я спросил, чем это стреляют. Он сказал, что чем-то очень мощным, либо системой «Ураган», либо «Смерч» со стороны Долины – то есть с Изюмского направления. В этот момент ему друзья прислали видео обстрела Славянска. 

Там было видно, как цепочка столбов дыма по прямой протянулась через весь город. Их было десятка два, но на самом деле могло быть и больше, ведь залпов было несколько. Позже, прочитал в сообщениях, что погибло шесть человек, пятнадцать ранено. Не будь массовой эвакуации, погибших могло быть раз в десять больше.

---

Если бы стреляли по военным объектам, то с чего тогда вели обстрелы по прямой вдоль города? Или оккупанты считают, что украинские военные располагают свои объекты всегда строго на одной линии? Очевидно, что стреляли так, как им удобнее было стрелять, а целью был сам город как таковой. Стреляли лишь потому, что могли стрелять, и никакой другой причины не было. Конечно, на войне всякое бывает, и в жилые кварталы тоже попадают случайно, только вот этот обстрел не имеет никакого отношения к войне. Это был террористический акт.

Путин утверждает, что ведет не войну, а проводит специальную военную операцию. Наполовину он врет, а наполовину говорит правду. На самом деле он ведет полномасштабную войну против Украины с целью ее завоевания, и параллельно этому проводит еще и специальную военную операцию против жителей Украины, точнее, военно-террористическую операцию.

В результате этой операции наш город остался летом без воды и газа, электричество пропадало на многие дни. И вот тогда находились псевдопацифисты, которые говорили, что с Путиным нужно срочно заключить мир на любых условиях, уступить завоеванные территории для сохранения жизни людей. Только вот нас обстреливали не потому что велись военные действия, а потому то просто могли доставать, без всякой военной цели. Точно также они обстреливали прифронтовые города в период перемирия. И у меня вопрос к этим пацифистам: «Вы действительно хотите, чтобы мы зимой остались без света, воды, тепла и чтобы по нам постоянно стреляли?»

Мирный договор лишь закрепил бы за оккупантами удобные позиции для обстрела украинских городов и дал время на подготовку нового вторжения. Если бы оккупанты хотели перемирия, то что им мешало прекратить обстрелы два года назад, когда Зеленский предложил просто перестать стрелять без всяких условий? Однако в ответ на его предложение они стали готовиться к широкмасштабному вторжению в Украину.

Единственный способ прекратить обстрелы – это разгромить российскую армию. Другого пути нет. И доказательством этого является то, что сейчас в Славянске восстановили подачу газа и воды, подключают отопление, и все благодаря тому, что украинская армия разгромила оккупантов под Изюмом и Лиманом. Александр Решетник недавно побывал на позициях врага, с которых нас обстреливали, и заснял, что от них осталось. Вот его короткий репортаж.

---

Вернемся снова к вопросу: «А что вы делали восемь лет, когда бомбили Донецк?» Отвечаю: «Ездил на передовую и рассказывал о людях, у которых Россия похитила мирную жизнь». Но у меня встречный вопрос: «А что вы сделали за восемь лет, чтобы Россия вывела войска из Донецка и вернула людям мирную жизнь? Если ничего, то тогда вы не имеете морального права требовать с других ответа».

Н. Карпицкий. 12 ноября 2022. Украина. Двести шестьдесят второй день войны

Сорок девятый пост после начала войны. Сегодня эйфория от освобождения Херсона. Завтра мы ужаснемся масштабам военных преступлений, которые обнаружатся на освобожденных территориях. Послезавтра начнутся будни нового этапа войны. А в Славянске дали газ, запустили троллейбусы. Наконец-то постоянно слышу шум поездов, которые практически не ездили, когда враг был в десяти километрах от нас. В магазинах уже столько народу, что появились привычные очереди у касс. Продукты пока дорогие, но зато появились мука и картофель по довоенным ценам. Время от времени я встречал призывы к переговорам и заключению мира с Путиным от вроде бы порядочных людей. У меня вопрос к ним, они что, действительно хотели, чтобы мы тут зимовали без тепла и воды под постоянными обстрелами? Или чтобы на оккупированных территориях продолжали хватать и пытать людей?

В Херсонской битве российская армия показала себя сильным противником, и эвакуацию на левый берег провела вполне профессионально. Однако украинская армия продемонстрировала не просто профессионализм, а высочайший уровень стратегии и тактики: сначала удалось заманить лучшие части оккупантов на левый берег и благодаря этому нанести неожиданное поражение совсем в другом месте – на Слобожанщине, а потом все равно заставить врага бежать из Херсона! Это просто невероятно, тем более что у врага все время сохранялся перевес в силах. Лучшего результата теми силами, которыми располагает Украина, достичь было невозможно. 

Однако я все равно надеялся, что Путин не даст армии сбежать и подставит ее под полный разгром. Я так думал на том основании, что он руководствуется не военной, а политической логикой внутри своей искаженной картины мира. Ведь именно этим объясняется, почему ранее он перебрасывал на херсонский плацдарм свежие силы, а когда не заладилось, объявил Херсонскую область частью России, начал мобилизацию и стал угрожать ядерным оружием. Никогда мир не был так близок к ядерной войне, как этой осенью. Так или иначе, он твердо продемонстрировал, что не намерен сдавать Херсон ни при каких обстоятельствах. Тем более трудно предположить, что решение о сдаче Херсона он приурочил к саммиту G20. Скорее всего нависла угроза, что армия начнет отступать самовольно.

Теперь, после освобождения Херсона, можно оценить результаты сражения. Поскольку обеспечить полноценное снабжение войск на плацдарме было невозможно, удерживать его было бесперспективно. Военная логика требовала отступить, занять оборону по Днепру, а высвободившиеся войска перебросить на другой, более перспективный участок, где их можно будет нормально снабжать. Поэтому отступление из-под Херсона должно было бы усилить российские войска. Так бы и получилось, если бы их отвели сразу. Однако сейчас отступившие войска потрепаны и деморализованы, и, кроме того, потеряли много техники. Потребуется месяц, чтобы пополнить их мобиками и привести в боеготовность. При этом у ВСУ высвобождаются бригады, пополнившиеся трофейными вооружениями, сохранившие силы и воодушевленные победой. И можно хоть сейчас вводить в бой на любом участке фронта. Кроме того, теперь можно поставить под огневой контроль все выезды из Крыма, а в перспективе – принуждать к его демилитаризации даже и не форсируя Днепр, как это получилось с островом Змеиный. 

С политической точки зрения оставление Херсона для Путина – катастрофа. Ведь даже если мобилизация, на которую возлагали такие надежды, не смогла остановить наступление ВСУ, значит война бессмысленна и все жертвы напрасны. Кроме того, если армия навязала Путину решение об отступлении, то он не может дальше на нее полагаться. В общем-то, он и не полагается на нее, поэтому создал альтернативную армию тонтон-макутов во главе с Пригожиным и Кадровым. Их люто ненавидит вся путинская элита, военные и спецслужбы, что еще сильнее расшатывает власть.

Дабы сохранить в этих условиях контроль над ситуацией, Путину во что бы то ни стало нужен успех на фронте. Но где? На Бахмут уже и так идет непрерывное наступление, но там ВСУ успешно перемалывают полчища уголовников ЧВК «Вагнер». Есть еще такой вариант: создать новые части из мобиков, поставить там командирами обстрелянных, которых удалось вывести из-под Херсона, а потом бросить на Угледар. В случае успеха можно будет зайти в тыл украинской группировки под Донецком, а потом выйти к Бахмуту. Только для подготовки такого наступления нужно время, а ВСУ ждать не будут, и если сами перейдут в наступление под Угледаром, то перережут единственную железнодорожную ветку вдоль Приазовья. Тогда посыплются все позиции оккупантов на юге Украины. Поэтому Путин пошел на беспрецедентный шаг – стал публично унижаться, называть украинцев «партнерами», вымаливая временное перемирие. 

Не могу сказать, как дальше будут развиваться военные действия. С одной стороны, у Путина все время находятся какие-то резервы, с другой, ВСУ всегда действуют неожиданно. Но в перспективе поражение России неизбежно, и вот тогда над Путиным нависнет угроза потери власти. Вероятно, в последний момент он отдаст приказ о применении ядерного оружия, который военные откажутся выполнять, что приведет к перевороту. Возможно, что он и не успеет отдать такой приказ, ибо уже сейчас занялся разрушением собственной вертикали власти. В частности, он уже отменил монополию государства на насилие, создав частную армию из уголовников. Причем этим же уголовникам делегировал право на решение о помиловании, что является исключительной привилегией президента.

Вся путинская элита смертельно боится тонтон-макутов, поэтому рано или поздно объединится с армией и ФСБ, чтобы их уничтожить. Пригожин и Кадыров это прекрасно понимают, поэтому захват власти для них единственный путь физического выживания. К этому они готовятся прямо сейчас. С наиболее отмороженными, такими как Золотов и Суровикин, они пытаются заключить союз, кого-то, как Лапина, пытаются заменить на более удобного.

 

Если в результате очередных поражений на фронтах Путин потеряет контроль над ситуацией, война с Украиной имеет все шансы перерасти в гражданскую войну внутри России. Боеспособные армейские части будут к тому времени уничтожены, повсюду станут бунтовать мобики, а в распоряжении Пригожина окажется колоссальный резерв – колонии заключенных. Конечно, большинство уголовников не готово ехать умирать в Украину, но безнаказанно грабить и убивать своих же соотечественников на территории России они согласятся куда охотнее. Это означает, что кошмар Бучи и Мариуполя может повториться в любом российском городе.

Допустим военным и ФСБ удастся ликвидировать Пригожина. Что тогда делать с этой огромной армией уголовников? Распустить? Но тогда они на свободе станут применять приобретенный военный опыт для создания банд. Отправить их снова в лагеря? Но тогда они будут сопротивляться до конца, а ведь речь идет о многих десятках тысяч людей. Это означает, что война будет на уничтожение, ибо примирение тут просто невозможно. 

Мировое сообщество не потерпит хаос гражданской войны на территории ядерной державы. Естественно, что нападать на Россию никто не станет, однако для защиты местного населения вполне могут создать международную коалицию, чтобы ввести миротворцев. Попутно будет решена проблема ядерного оружия на территории России. Все те, кто сейчас поддерживает Путина и кричит, что это НАТО напала на Россию в Украине, первыми будут умолять Запад ввести миротворцев для стабилизации ситуации в России.

Однако миротворцы не могут оставаться в России бесконечно, кому-то они должны будут передать власть. Если власть будет передана любому органу, предполагающему единый центр принятия решений, будь-то президент или парламент, империалисты рано или поздно возьмут реванш, и война повторится. Чтобы этого не допустить, власть придется передать такому федеративному органу, который лишь согласует решения, принимаемые не в одном центре, а в регионах. В этом случае сами регионы не допустят возрождения империи хотя бы из корыстных соображений, ибо это им невыгодно. 

Это всего один из возможных вариантов развития событий. Я описал его лишь для того, чтобы люди могли понимать, какой выбор они могут сделать в кризисной ситуации. На самом деле будущее непредсказуемо.

Н. Карпицкий. 5 ноября 2022. Украина. Двести пятьдесят пятый день войны

Мой сорок восьмой пост после начала войны. Впечатление от плановых отключений света. Темнеет рано, дома холодно. На мне три свитера и толстовка. Холода не замечаю, так как погружён в работу. Неожиданно все гаснет, и я оказываюсь отрезанным от мира. Темнота обволакивает вместе с холодом. Как долго будет так – неизвестно. Летом не было света по нескольку дней, но тогда было тепло и ночи короткие. Я мог загорать и кататься на велосипеде. Сейчас дома холодно и сыро, если вспотеешь, то обсушиться и согреться негде, а потому и кататься на велосипеде теперь проблематично.

Сейчас остается только залезть под три одеяла и ждать. Чувствую себя как медведь в берлоге, темно и тепло, но снаружи медленно холодает. Остается только медитировать. Сознание погружается в полудрему и рассредоточивается, что позволяет думать сразу в нескольких направлениях одновременно, обдумывать разные темы, на которые я собирался писать. Потом незаметно оказываюсь по другую сторону сна, но недалеко от реальности бодрствования, так что в любой момент могу вернуться. Так бы и переждать эту страшную зиму, которая нас ждет. Как медведь. Интересно, медведи также дремлют в берлоге или полностью в отключке? А может, живут более яркой и полноценной жизнью в мире сновидений.

Неожиданно загорелся свет, и я снова работаю за компьютером. Света не было всего три часа, к счастью, на улице температура выше нуля, жить можно. Это было всего лишь предупреждение о том, что нас ждет зимой. Иран вступил в войну на стороне России, и зимой нас будут долбить иранскими баллистическими ракетами. Это не примитивные шайтан-мопеды, перехватывать их сложно. Так что эта зима будет самой тяжелой после Второй мировой войны. Такой террористической тактикой против мирных жителей Путин хочет вынудить Украину капитулировать. Но это невозможно. Лучше замерзнуть чем подчиниться некрофилу. Я считаю, что никакие переговоры с Путиным недопустимы. Это – преступник, и если мы вступаем с ним в переговоры, то тем самым легитимизируем его как государственного руководителя.

Дабы Украина могла выстоять, необходимо бить в ответ по пусковым установкам и объектам военной промышленности. Для этого требуются ракеты, которые будут доставать военные объекты в тылу России. Люди в Украине сейчас очень обозлены и мечтают, чтобы в ответ на разрушение украинской гражданской инфраструктуры точно также была разрушена российская. Типа, око за око. Эмоционально я их понимаю, сам бы хотел, чтобы те мои знакомые в России, которые поддерживают нападение на Украину, на себе испытали все, что испытываем мы. Однако Украина – правовое демократическое государство и она никогда не будет целенаправленно бить по гражданским объектам, соблюдая Женевские конвенции ведения войны. Другое дело военная инфраструктура в тылу России, которая является законной военной целью. Если Украина не будет по ней бить в ответ, то не сможет защитить мирных жителей от российского ракетного террора. И чтобы нам не замерзнуть зимой, мы должны доносить это понимание до западной общественности, ведь Украина защищает сейчас весь Запад, поэтому вправе рассчитывать на поставки ракет, которые позволят ей защитить своих жителей.