Карпицкий Н.Н. Специфика религиозной фрустрации в среде российских протестантов // Zbiór artykułów naukowych. «European Scientific Conference. Theory. Practice» (30.07.2017-31.07.2017). Warszawa: Wydawca: Sp. z o.o. «Diamond trading tour», 2017. S. 76-79.
Карпицкий Н.Н.
СПЕЦИФИКА РЕЛИГИОЗНОЙ ФРУСТРАЦИИ В СРЕДЕ
РОССИЙСКИХ ПРОТЕСТАНТОВ
Ключевые слова / Keywords: протестантизм / protestantism, православие
/ orthodoxy, вера / faith, фрустрация / frustration, церковь / church
До начала военных действий на Востоке Украины в 2014
году противоречий между украинскими и российскими протестантами не наблюдалось,
однако отношение к войне разъединило их. Протестантские и прежде всего
евангельские церкви пережили подъём в Украине, который связан с их социальным
служением в зоне АТО. От своих российских единоверцев украинские протестанты
ожидали хотя бы негласной моральной поддержки, однако ряд встреч с
представителями российских евангельских церквей в 2014 году вызвал разочарование
у украинских протестантов. На встречах выяснилось, что у представителей
российских евангельских церквей сформировалась искажённая картина мира, в которой
жертва и агрессор поменялись местами, а стремление украинцев защитить страну и сохранить
свой образ жизни воспринималось как проявление враждебности. Такого рода
картина мира ближе манихейскому, а не христианскому миросозерцанию. Эта
ситуация потребовала богословского осмысления.
В основе протестантского богословия лежит доктрина
оправдания. Человек спасается только верой и никакими делами не может ничего прибавить
к своему оправданию спасительной жертвой Христа. Вера, которую он получает от
Бога через слышание Слова Божьего, является признаком его предопределения к
спасению. В протестантских
евангельских церквях условием спасения считается рождение свыше, которое
происходит в акте покаяния, отказа от греховного образа в жизни и принятия
Иисуса Христа как Бога, Спасителя и Господина всей своей жизни. В этом акте
происходит духовное возрождение человека, который до этого считался мёртвым в
грехе.
В христианском понимании религиозная вера не может
защитить от простых человеческих ошибок, основанных на незнании или недостоверной
информации, но она должна не позволить этим ошибкам извратить ценностное
восприятие жизни. Христианин вполне может запутаться в потоке политической пропаганды
о событиях в Украине, но его религиозная совесть должна направлять к истине и
побуждать слушать своих единоверцев, которые являются очевидцами трагических
событий в Украине. Однако, как показали встречи
официальные встречи представителей российских и украинских евангельских
церквей, российские протестанты не могли принять что-либо, что могло поставить
под сомнение их картину мира.
Утрата взаимопонимания с российскими единоверцами ставит
богословский вопрос: если человек уже возрождён и предопределён к спасению, как
он может даже вопреки свидетельствам своих единоверцев поддерживать
политическую ложь, которая идеологически обеспечивает войну? Исключительно в
понятиях протестантского богословия ответить на этот вопрос сложно. В связи с
этим необходимо ввести понятие религиозной фрустрации.
В психологическом смысле фрустрация – это состояние,
вызванное неудовлетворенностью, разочарованием или собственной неспособностью
достичь желаемого и защититься от нежеланной или угрожающей ситуации.
Фрустрация проявляется в подавленности, тревоге, растерянности, раздражении,
разочаровании, отчаянии и т.д. Она имеет две формы: либо форму реакции на
внутренние психологические, духовные проблемы, либо форму реакции на внешние
обстоятельства или социальные факторы. Фрустрация может приводить к целому ряду
различных психических реакций, в том числе и к агрессии [1, 337]. Причём
если причины фрустрации никак не оправданы, то они вызывают более сильную
агрессию [2, 360]. Религиозная фрустрация возникает в силу неспособности
или невозможности следовать своим религиозным принципам и достигать результата
в соответствии с собственными религиозными ожиданиями.
Религиозная фрустрация может возникать в разных
религиозных конфессиях, но проявляться будет по-особому в зависимости от
религиозного опыта данной конфессии. В частности, религиозная фрустрация в
протестантизме проявляется иначе, чем в православии. Принципиальное различие
религиозного опыта протестанта и православного в том, что протестант чувствует
Бога имманентно повседневности, православный – в трансцендентном повседневности
сакральном пространстве, в котором только и открывается для него присутствие
Бога.
В понимании православного сакральная и профанная
области параллельны и отграничены друг от друга, потому обращаться к Богу
средствами повседневного общения кажется неблагочестивым. В Русской
православной церкви используют даже специальный язык для богослужения и
обращения к Богу. В понимании протестанта сакральная и профанная области
совпадают в его повседневности, поэтому протестант может также естественно
обратиться к Богу, как он в быту обращается к человеку. Для православного такое
обращение выглядит неестественно, как если бы присутствие Бога подменялось
собственными фантазиями. Бог для него подлинно открывается только в сакральном
пространстве, которое православный специально выстраивает с помощью
религиозного обряда.
В религиозном опыте протестанта постоянное присутствие Бога никак не
нарушает течение повседневной жизни, однако побуждает более строго следовать
моральным требованиям, в соответствии с которыми упорядочивается его жизнь. В
религиозном опыте православного присутствие Бога вырывает его из
повседневности, требуя постоянного духовного самоопределения и напряжения воли
в сакральном пространстве. Однако в профанном пространстве он может отдохнуть
от этого напряжения. Поэтому в православной практике наблюдается более терпимое
отношение к человеческим слабостям и грехам в повседневной жизни, чем в
протестантской практике.
Религиозная фрустрация в
православии возникает тогда, когда жизненная суета, или, иначе говоря, инерция
повседневности препятствует духовному самоопределению человека и разрывает его
связь с сакральным пространством. Когда у человека более не остаётся духовных
сил для того, чтобы вернуться в сакральное пространство, он имитирует этот
переход внешним соблюдением обрядовой формы. Это обстоятельство приводит к
обрядоверию, которое защищает от негативных переживаний, вызванных
неспособностью перейти из профанного бытия в область сакрального. Такое формальное
соблюдение обрядовости в православии является следствием религиозной фрустрации,
обусловленной внутренними духовными причинами.
Православный
считает, что он до Страшного Суда ещё не предопределён к спасению. С одной
стороны это налагает на него бремя постоянного выбора, который в любой может
изменить его судьбу с позиции вечности. С другой стороны, если он оказывается в
плену профанного состояния жизни, то сохраняет надежду на спасение, ибо ничего
еще не предопределено. В отличие от него протестант постоянно чувствует, что он
уже предопределён к спасению по своей вере, и это снимает напряжение от
осознания необходимости постоянно делать выбор. Соответственно, в
протестантизме основание для религиозной фрустрации должно быть иное, связанное
с тем, что даже временное духовное падение воспринимается как необратимая
гибель, ибо оно ведёт к отрицанию предопределённости спасения.
Конфликт России
с Украиной поставил российских протестантских пасторов в очень сложную
ситуацию. Пасторы испытывают давление со стороны структур государственной
власти и при этом вынуждены искать общий язык с паствой, которая находится под
очень сильным влиянием государственной пропаганды. Это вынуждает их идти на
компромиссы с собственной совестью. В этой ситуации неспособность следовать
евангельским принципам честной жизни вызывает религиозную фрустрацию.
Следствием религиозной
фрустрации становится двусмысленная позиция: с одной стороны нужно быть честным
в соответствии с библейской заповедью, с другой стороны можно быть честным не
везде, а только там, где это религиозно значимо. Всё, что вызывает наибольший
конфликт с совестью, выносится за сферу религиозно значимого и рассматривается
вне каких-либо моральных оценок. Сфера политической жизни начинает
рассматриваться как религиозно не значимая, не имеющая никакого отношения к
спасению человека. Результатом такого рода фрустрации является сокращение той
области повседневной жизни, которая имеет религиозную значимость.
В соответствии с
этой позицией декламируется политический нейтралитет и покорность российским
властям, пусть даже если они узурпировали власть. Соответственно с властью
нужно сотрудничать, а не протестовать против неё (хотя на новую украинскую
власть это не распространяется). Если государственная пропаганда напрямую не
касается религии, то отношение к ней должно быть компромиссное. Ради сохранения
хороших отношений с властями, с паствой и защиты паствы от произвола властей
допустимо соглашаться и воспроизводить ложные установки государственной
пропаганды, если это делать сдержанно, напоминая, что церковь остаётся вне
политики.
Можно подвести
итоги. Если в православии религиозная фрустрация, как правило, вызывается
внутренними духовными проблемами и приводит к формальной имитации духовной
жизни и обрядоверию, то в протестантизме фрустрация вызывается внешними
социальными обстоятельствами и влечёт уменьшение религиозно значимой сферы внутри
повседневной жизни.
Военные события
на Востоке Украины в 2014-2015 привели к религиозной мобилизации украинских
протестантов за счет расширения религиозно значимой сферы жизни, а именно,
включения в неё нового социального служения – волонтёрскую деятельность в зоне
АТО. Однако эти же события в силу жёсткого политического и пропагандистского
давления на верующих со стороны власти вызвали религиозную фрустрацию в среде
российских протестантов и сокращению сферы религиозно значимой жизни. Наряду с
данным политическим фактором также следует учитывать и особенность культурного
менталитета: россияне преимущественно ассоциируют страну с определёнными
символами государственности, а украинцы – с элементами своей повседневной
жизни. В этом контексте для российских протестантов признаком правильного
поведения служит отсутствие конфликта с властью, а для украинских протестантов
– деятельное выражение любви к ближнему в социальном служении. Безусловно, это
обстоятельство усилило религиозную фрустрацию в среде российских протестантов.
Литература
1. Miller N. E. The
frustration-aggression hypothesis // Psychological Review. 1941. Vol 48 (Jul 4). P. 337-342.
2. Dill J. C.,
Anderson C. A. Effects of frustration justification on hostile aggression //
Aggressive Behavior. 1995. Vol. 21. P. 359-369.