Мой двадцать девятый пост после начала войны. Первые летние дни я провел в Славянске без света и интернета. Первого июня в пять утра меня разбудил мощный взрыв – прилетело где-то совсем недалеко, потом началась канонада. Поспал еще пару часов, затем залил овсянку кипятком, и тут же опять вырубили электричество. Так и не успел узнать, пострадал ли кто от попадания. Самое неприятное – неизвестность, когда нет интернета и нет возможности оценить реальную опасность городу.
В предыдущее утро, когда ракета угодила в жилой сектор Славянска, погибло трое, шестеро ранено. Перед этим в новостях сообщали, что российские войска уже ведут бои в Северодонецке, а на нас наступают со стороны Лимана. На их пути Северский Донец, однако врагу достаточно дойти до берега и разместить там ствольную артиллерию, чтобы начать методично уничтожать Славянск. Пока украинские войска удерживают поселок Старый Караван и не дают оркам выйти к берегу. Но сколько наши продержатся – неизвестно. Так что судьбу Славянска решают уже не километры, а сотни метров. Воды уже давно нет. Водоканал сообщил, что это связано с аварией, обесточившей водозабор в поселке Маяки. Это там же, в сторону Лимана на берегу Северского Донца, только с нашей стороны. Так что если и наладят подачу воды, то ненадолго, хотя и на это особой надежды нет.
Без света приходится экономить заряд батареи. Оставалось только загорать и кататься по городу на велосипеде. Хотя как-то неловко чувствуешь себя, когда загораешь, а прямо над тобой совсем низко пролетает боевая авиация. С каждым днем в городе все меньше людей, но магазины работают. Хотя в центре они закрыты, зато на центральном рынке можно купить все необходимое, правда, по завышенным ценам. Дом у меня на горе, и от него открывается потрясающий вид на многие километры. Когда начинает темнеть, над горизонтом мелькают белые вспышки – где-то очень далеко идет бой, но звуки не доносятся. Так можно непосредственно видеть, что даже когда у нас наступает тишина, по всей донбасской дуге продолжаются отчаянные бои, и сейчас там гибнут люди.
Вчера вечером дали свет, и я первым делом проверил новости. За двое суток оккупанты нигде не смогли продвинуться, и это радует. Наступление выдыхается, а значит у Славянска появляются шансы уцелеть, хотя сильно рассчитывать на это не стоит.
Когда началось вторжение в Украину, я надеялся, что это будет обычная война между государствами. Сейчас ведь воюют не ради завоевания других стран, а ради решения политических задач, например, чтобы навязать Украине выполнение Минска-2, либо ради смены власти и создания в Украине пророссийского правительства. Задачи заведомо невыполнимые, но Путин ведь этого не знает. Однако он развязал тотальную войну, не объяснив ее цели (говорил по какую-то денацификацию, но так никто не понял, о чем это вообще). Очень быстро стало понятно, что это завоевательная война. Но какая? Если подобная колониальным войнам XIX века, то оставалась надежда, что хотя бы ради того, чтобы было проще управлять, оккупанты не будут специально настраивать против себя жителей завоеванных территорий. Но и эти иллюзии быстро развеялись, когда начались систематические бомбежки жилых кварталов, обстрелы автобусов с детьми, массовые изнасилования, пытки и убийства. Враг даже не пытался притворяться «защитником русскоязычных». Это уже не колониальная, а цивилизационная война на уничтожение. Сражаясь с агрессором, Украина сражается за общечеловеческие ценности против варварства, которое исходит из иррациональных установок. Их можно назвать «этическим сатанизмом».
На экзистенциальном уровне я ощущаю это так. Волна орков уничтожает все перед собой, а потом занимает перепаханную артиллерией территорию, и таким образом медленно продвигается к моему дому. Апеллировать к их человеческой стороне бесполезно, и никакой пощады от них ждать не стоит. Естественно, я вижу в орках врагов и хочу, чтобы они были уничтожены. Но ведь они точно так же видят врага во мне и хотят уничтожить меня. В чем разница? Обе стороны одинаково видят друг в друге врага. Однако между нашими позициями этическая пропасть.
Орки воспринимают всех, кто хочет жить своей жизнью, независимой от России, как врагов, поскольку считают весь мир вокруг себя злом. Путин сам обещал, что уничтожение этого мира приведет их в рай. Поэтому мы все, кто живет сейчас в Украине, автоматически считаемся воплощением зла и являемся для них врагами. Они могут позволить выжить только тем, кто им покорится, да и то без гарантии.
Такая позиция вытекает из манихейской картины мира, в которой зло приписывается самому существованию мира. Окружающий мир воспринимается как враждебный и подлежит либо покорению, либо уничтожению. Эту картину мира я называю демонической или проще говоря – сатанизмом. Однако эти термины я использую не как ругательство, а как понятия, которые можно научно использовать. Могу это аргументировать.
С античности идет понимание зала как неполноты добра, а в христианстве это понимание уточняется: зло истолковывается как неправильная направленность воли, отрицающая добро. В буддизме же мир воспринимается нейтрально. Таким образом, с общечеловеческой позиции, с которой согласятся и веряне, и атеисты, абсолютно неприемлемо приписывать зло самой сущности чего бы то ни было. Вопреки этому в манихейской картине мира зло приписывается именно сущности самого мира. Это еще не сатанизм, но путь к нему, до которого нужно сделать еще несколько шагов.
Первый шаг. Зло приписывается самой сущности врага. Поэтому в отношении врага всякая этическая ответственность упраздняется.
Второй шаг. Человек перестает этически адекватно оценивать свое поведение, так как любой свой поступок оправдывает присутствием врага. Если врага нет, его надо найти, и это становится универсальным объяснительным принципом.
Третий шаг. Система ценностей меняется на противоположную: если в отношении врага делается добро, то это считается злом, а если зло – то добром. Выстраивается новая система ценностей, в которой добро и зло меняются местами.
Последний шаг. Человек начинает творить зло, которое мотивировано уже не его человеческими интересами, а перевернутой системой ценностей. Если зло имеет не человеческую, а какую-то другую мотивацию, то как ее назвать? Во всех культурах ее называют демонической, а в христианстве еще и сатанинской. Независимо от того, признаем мы существование потусторонних духовных сущностей или нет, ценностную систему, основанную на нечеловеческой мотивации зла, правильнее было бы называть этическим демонизмом. Поскольку слово «демонический» имеет слишком широкий спектр ассоциаций с различными художественными образами, в определенных контекстах можно использовать термин «этический сатанизм».
Если бы Путин просто хотел покорить Украину, то было бы бессмысленно бомбить жилые кварталы и расстреливать беженцев. Орки, убивая всех подряд, разрушая все на своем пути, не имеют никакой человеческой мотивации так поступать. Они считают всех нас врагами исходя из собственной демонической картины мира.
Я их тоже считаю врагами. Но в отличие от них я ни к кому не отношусь как к врагу на основе его сущности или природных качеств. Я никогда никого не буду считать врагом по признаку места проживания, национальности, расы, религии, культуры, гражданства или языка. Для меня враг только тот, кто самоопределился ко злу. Это его выбор, и я считаю, что противостоять этому выбору нужно силой, а если потребуется, то и военной силой, что сейчас и делает Украина, спасая цивилизованный мир от этого зла.