Мой тридцать первый пост после начала войны. Свет зажигается и гаснет неожиданно. Вот и сейчас он погас, когда я для своего ютуб-канала делал видеозапись беседы на тему «Психическая эпидемия» из цикла «Философия военного времени». Высвободившееся время решил использовать на то, чтобы покататься на велосипеде. Пока только четыре часа, солнце еще высоко, жара, а на улицах пусто. Будучи в центре города, я почувствовал себя отшельником. Неожиданно оказался у разрушенного ракетным ударом здания. Нам не сообщают, куда именно попадают ракеты, и я не буду говорить, во всяком случае до нашей победы. Сила взрыва была огромной. Я видел раньше в прифронтовой зоне снесенные артиллерией куски зданий, так вот, удар ракеты несопоставимо мощнее.
Пока катался по городу, размышлял над тем, как война усиливает то, что внутри человека. Не было б войны, сильно бы мы замечали разницу между Джонсоном и Шольцом? А ведь разница между ними такая же, как между Черчиллем и Зюгановым. Внутри меня война тоже ярче высветила то, что для меня самое важное.
В середине нулевых одна дама предложила мне сотрудничество, обещая помочь в научной карьере. Ее подход был такой: не заниматься правозащитой, не делать добро просто так, сосредоточиться только на том, что выгодно. Сначала нужно закрепить авторство за рядом новых идей. Пусть их будет немного, но они должны быть научно значимы. Профанация тут недопустима. Далее следует научиться их кратко воспроизводить в любых контекстах. После этого нужно встречаться со всеми более-менее именитыми учеными, демонстрировать интерес к их трудам и идеям, расспрашивать их, подчеркивая при этом связь с собственными авторскими идеями. Перед встречей с ученым необходимо просмотреть авторефераты всех диссертантов, которыми он руководил, а потом как бы невзначай упоминать в разговоре идеи его учеников. Заручившись поддержкой авторитетов, можно выиграть грант на поездки к авторитетам, чтобы снова заручиться их поддержкой для следующего гранта. И так до бесконечности.
Согласившись на это, я сейчас тусовался бы в Москве среди именитых авторитетов, которые боятся высказаться в поддержку Украины. Только вот зачем мне их уважение и признание? Стоило ли тратить время и силы на поддержание контактов вместо того, чтобы осмыслять собственный жизненный опыт?
Существует принципиальное различие между философом и специалистом в философии. Философ выражает свой опыт жизни. И если сейчас война, он не может не говорить об опыте войны. Иначе он не философ.
Все что мне надо для философской самореализации – свободное время и возможность присутствовать там, где обретаешь экзистенциальный опыт. Именно это у меня и есть сейчас, как раз когда еду на велосипеде по опустевшему Славянску. Я не обменял бы этот опыт на статус авторитетного столичного ученого, который боится выразить свое отношение к российской агрессии против Украины. Конечно, я уважаю специалистов в области философии, признаю, что они несопоставимо больше меня знают, но этого недостаточно, чтобы желать с ними общаться. Если потребуется, можно просто обратиться к их публикациям. Мне интересно общаться только с теми, кто действительно философски осмысляет свой опыт жизни. Но для настоящего философа стало б сейчас трагедией продолжать работать в российском государственном учреждении. Ведь если невозможно честно выражать свою позицию, то все остальное теряет смысл. Лучше тогда все бросить и уехать, как поступил Анатолий Ахутин, эмигрировавший в Украину.
Лишний раз убеждаюсь, что каждый получает то, на что направлен. Кто направлен на признание, получает признание, кто на социальный статус, обретает и его. Я направлен заниматься философскими медитациями, так чтобы ничто не мешало этому, и вот сейчас, у самой линии фронта без света и интернета я именно такую возможность и имею.
Война еще раз подтвердила то, что я и так знал: вся эта борьба за признание, социальный статус, научную карьеру, авторитетность – не более чем иллюзия, морок. Подлинность жизни открывается в ее самоценной значимости. Например, еще в воскресенье я думал, что россияне перейдут в наступление, что грозит катастрофой. Ведь щадить они никого не будут. Сначала снесут артиллерией все что смогут. Потом на зачищенной территории спецслужбисты будут искать «нацистов», то есть пытать и убивать всех подозрительных. А потом город отдадут на разграбление гопникам, которые будут убивать уже просто ради развлечения. Так они уже действовали в Буче и других городах. Но украинская артиллерия сорвала планы наступления и выиграла для нас еще время. И каждый прожитый день, отвоеванный украинской армией, для нас – самоценен. Опыт войны – это не только страдания и смерть, но и осознание самоценности каждого момента жизни. И вот это чувство самоценности раскрывает подлинное бытие, по отношению к которому любой статус в социальной или научной иерархии не значит ничего.
О! Дали свет, значит можно загрузить пост.