Мой тридцатый пост после начала войны. Что делать человеку, когда нет интернета и информационной связи с миром, враг в восьми километрах от города, а текущая военная обстановка неизвестна? В придачу нет газа, света и воды. Остается только иррациональная вера в победу. Поскольку у меня она есть, я абсолютно спокоен здесь, в Славянске.
(Восемь километров я считал от Северского Донца до окарины Славянска. По разным сообщениям и интерактивным картам оккупанты дошли до берега. Однако сегодня, на следующее утро после публикации, Александр Решетник написал, что до берега они так и не добрались, потому и ствольную артиллерию не смогли развернуть. Вздыхаю с облегчением…)
Свет отрубили утром. Стрельба сегодня не такая интенсивная, как обычно, хотя иногда стреляют совсем близко. Поработал с текстом, пока есть заряд на ноутбуке, потом загорал во дворе, затем часа три катался на велосипеде по городу. Людей мало. Большие очереди за водой и у банкоматов. Я нашел три места, где можно набрать воду.
Доехал до реки Казенный Торец, которая пересекает город с юга. Река совсем маленькая, но техника не проедет. Военное командование готово ко всему, в том числе и к боям в городе. Очень надеюсь, что до этого не дойдет. Хотя в прошлое воскресенье такая перспектива казалась вполне реальной.
Дело в том, что наши войска на Донбассе отступили уже до предела, дальше отступать некуда. Орки же подтянули все резервы и подготовились к последнему наступлению, чтобы прорвать оборону с выходом на Славянск и окружить Северодонецк – Лисичанск. Оставалось только верить, что у них не получиться. И чудо случилось – в следующую ночь по ним отработала наша артиллерия, и в атаку они так и не двинулись. Думаю, последняя соломинка переломила все же хребет. Они ведь тоже на пределе, без ротации, без каких-либо перспектив выбраться из этой мясорубки. Это лишний раз доказывает, что невозможно просчитать ход войны, и моя вера ничем не хуже военных прогнозов аналитиков. А вообще у меня есть такая философская концепция, что будущее реально существует, но только не где-то впереди за пределами нас, а как потенция свободной воли.
Положение действительно было критическим. Наши старые советские гаубицы уже изнахратились, а снаряды к ним закончились. Потому-то орки и наступали успешно, зачищая артиллерией перед собой все без разбора. Как оказалось, нам уже поставили полторы сотни артиллерийских орудий калибром 155-мм и полсотни других калибров. Это мизерно мало, ибо у врага многие сотни гаубиц. Зато теперь можно не экономить снаряды. И вот первый результат налицо – благодаря этим поставкам я сейчас могу в относительной безопасности писать этот пост.
Когда нет света, интернета и в силу этого нечем заняться самое главное – не сидеть без дела. А для меня самое главное дело – это размышления и философская рефлексия. Потому записываю тут все, что мне пришло в голову, пока не было света.
Первая мысль. Особенность путинской политики – безымянность. Коммунисты, фашисты, национал-социалисты всегда имели ясную идентификацию и самоназвание. А вот гэбэшники предпочитают не выделяться. Поэтому в ФСБ принципиально не берут смазливых, там все такие как Путин, с серой незапоминающейся внешностью.
Наиболее распространенное название сторонников Путина – путиноиды. Но это скорее антропологическая характеристика, она указывает на нравственную деградацию человека, а не на идейную позицию. Очень помог Толкиен, и в повседневном разговоре мы все теперь используем термины «Мордор» и «орки». Вклад Толкиена в борьбу с Российской агрессией неоценим. В последнее время стал распространяться термин «рашизм», но мне кажется, что он слишком узкий, указывает лишь на вершину айсберга, в то время как позиция Путина связана с метафизическим выбором зла. Причем он параноидально последователен в этом выборе, который ведет к некрофилии. Безусловно, Путин империалист, но не такой, как обычные империалисты. Его империализм некрофилический. Так я и пришел к термину – некроимпериализм.
Вторая мысль. В предыдущем посте я сказал, что Путин не объяснил цель своего вторжения. Мне возразили, что он объяснил: цель – денацификация. Только вот у нас никто не понимает, с чем соотнести это слово. Звучит как абракадабра. Оказывается, что в России верят, будто у нас тут нацисты, от которых нужно очищать Украину военным путем.
Огромная армия вторгается в Украину в поисках несуществующих нацистов, убивает десятки тысяч мирных жителей. А нацистов оказывается и нет. И что теперь? Захватчики извинятся, что столько народу перебили, и уйдут? Разумеется, они будут объявлять нацистами обычных людей, всех, кто имеет украинскую самоидентификацию. Так задачей денацификации становится уничтожение украинской идентичности, что невозможно сделать без физического уничтожения народа. Поэтому переход российских оккупантов к практике геноцида вполне закономерен.
Однако, поставив задачу уничтожить украинскую идентичность, Путин тем самым уничтожает российскую идентичность. Ведь все нормальные россияне, которые на стороне Украины в борьбе с агрессором, теперь в принципе не могут идентифицировать себя как один народ с люмпенами, которые своей верой в украинских нацистов оправдывают военное вторжение в Украину. Поскольку люмпенов больше, то они просто узурпируют название «русский» и «россиянин», превратив эти слова в бранные. Все это означает распад российской идентичности, и, следовательно, Россию уже ничто не будет объединять. По сути Путин абортировал зародыш российской гражданской нации, что ставит под сомнение дальнейшие существование России как единого государства.
Были еще мысли, но уже поздно, тогда уж в следующий раз.