Мой сорок шестой пост после начала войны. Идут занятия со студентами, три разных дисциплины, готовлю для них новые конспекты и небольшие видеозаписи, потому времени писать хронику не остается. Однако столько событий! Наконец-то наш город перестал быть прифронтовым. Теперь его обстреливают ракетами наравне с другими городами. Безопасного места в Украине нет, однако у нас стало чуть спокойнее, и можно наблюдать, как город медленно оживает. Стали давать воду, хоть и с перебоями. После повреждения Крымского моста по Славянску наносили ракетные удары. Снова постоянная сирена, есть погибшие. Сейчас по всей Украине проводится такая карательная спецоперация устрашения с убийством как можно большего количества мирных людей.
С позиции Женевских конвенций Крымский мост – законная военная цель. Движение по мосту незаконно, поэтому случайных людей там нет. Однако целенаправленная бомбежка жилых кварталов якобы в ответ за Крымский мост – военное преступление. Я написал – «якобы», потому что эти ракеты уже распределены для бомбежки жителей Украины, и если бы их не использовали сейчас, то ударили ими потом, в самый неожиданный момент. Сейчас мы хотя бы заранее знали об этом, потому сбили больше половины. Бояться мести Путина глупо. Мстит он или нет, а все равно конечное количество ракетных ударов по нам от этого не изменится. Потому нет смысла договариваться с ним или отказываться от уничтожения Крымского моста.
Есть еще опасения насчет ядерного оружия. У меня нет сомнений, что Путин решил его применить, и что бы мы ни делали, мы не можем повлиять на это решение. Зато можем повлиять на возможность его применения. Путин, как известно, тормозной, и любое решение принимает в самый последний момент, когда уже поздно. Он напал на Украину, когда началась весенняя распутица, и объявил мобилизацию, когда боеспособная часть российской армии уже выбита или скоро будет разгромлена.
С военной точки зрения применять любое оружие имеет смысл только для решения конкретной военной задачи. Но Путин в этом ничего не понимает, поэтому несмотря на желание, он просто не знает, как и когда можно применить ядерное оружие, а подсказывать ему никто не станет. Чем больший будет разгром российской армии, тем труднее применить ядерное оружие, поэтому, когда Путин решится отдать приказ о применении, его уже никто не выполнит.
После успешного наступления на Слобожанщине и Херсонщине возникла иллюзия, будто российская армия слаба. Это не так. Она остается очень сильной и не только своей военной мощью, но и моральной силой. Главная моральная сила российских солдат в том, что они готовы отчаянно сражаться даже когда в этом нет смысла. Это видно по тому, как они держали оборону Лимана и как с отчаянием обреченных наступают сейчас под Бахмутом. Несмотря на это украинская армия раз за разом побеждает. Это, действительно, эпическая борьба сильнейших армий мира.
О причинах, по которым украинская армия побеждает, я говорил и раньше – это и высокая мотивация, и профессионализм, и высочайший уровень стратегического планирования, и превосходство в разведке и коммуникации, и оригинальная, неожиданная для всех военная тактика. Наступление ВСУ – это настоящее искусство! Залужного будут изучать в одном ряду с величайшими полководцами в истории. Я даже представить не мог, что эту махновскую тактику осиного роя можно успешно применять не только на Слобожанщине, но и на Херсонщине против залитой в бетон эшелонированной обороны. Представьте, что армия вдруг рассыпается на большой территории и начинает хаотично двигаться как рой ос, нанося тысячи мелких укусов так, что невозможно за ними уследить. Потом, когда противник устает, все вдруг слетаются и бьют в одно наиболее слабое место, которое нащупали, пока кружили.
Однако вопрос, почему Россия не может разработать адекватную тактику? Тут мы подходим к главной причине – дело в том, что в Украине и в России разная философия войны. Принципиальное отличие в том, что в российской армии солдат – объект, то есть просто расходный ресурс, такой же как снаряды или ракеты, а в украинской армии – субъект, то есть профессионал, который самостоятельно думает, как выполнить поставленную задачу.
Например, если нужно починить компьютер, то лучше вызвать одного профессионала вместо того, чтобы мобилизовать несколько десятков знакомых, которые будут без толку толпиться. Так, украинское командование посылало на фронт ровно столько, сколько необходимо для выполнения конкретных оперативно-тактических задач, остальные же продолжают тренироваться в тылу и получают военные специальности. При этом сохранение жизни солдата – важнейший приоритет. Именно поэтому потери украинской армии намного меньше ожидаемых, да еще имеем подготовленный резерв.
Для российского командования солдаты – расходный материал с определенным сроком использования, то есть жизни. Надо захватить позицию – в расход идут солдаты, пока у противника не закончатся боеприпасы. Так возникает математика расхода живой силы для тех или иных задач, под которые подстраивается бухгалтерия. Если в бою больше положенного уцелело солдат, то это лишние проблемы со снабжением и логистикой.
Когда планировался блицкриг, запасы были выделены на несколько дней до победы. Запасы кончились, победы нет, пришлось отступать из-под Киева. Российское командование учло прокол, и судя по тому, как под Изюмом заставляло солдат наступать по трупам своих же, предусмотрело нормы расхода живой силы. Нам может показаться безумием – зачем оно сейчас кидает солдат в топку под Бахмутом, когда их можно было бы использовать там, где они нужнее. Все просто – забыли отменить приказ о наступлении, вот и наступают, выполняя нормативы по гибели. Мобилизация приведет на фронт массы необученных. Придется компенсировать количеством и повысить нормативы расхода живой силы. А потом надо будет выполнять план по гибели, иначе кормить выживших станет нечем.
Такая система работает только при полном подавлении инициативы солдат, доведения их до животного состояния, чтоб любой приказ выполнялся бездумно. Порой такая армия способна проявлять стойкость в безнадежной ситуации, но победить украинскую армию, в которой все держится на инициативе снизу, она не в состоянии.