Источник: PostPravda.info. 05.12.2024.
В 2022 году были ожидания, что если российской армии нанести неприемлемый урон, то она отступит. Они не оправдались. В этом году были ожидания, что огромные потери в живой силе приведут к тому, что в российской армии скоро некому будет воевать. Они тоже не оправдались. Сейчас есть ожидания, что в случае прекращения боевых действий в Украине, России потребуется как минимум несколько лет, чтобы восстановить армию перед новой войной. Они тоже не оправдаются. Россия будет готова напасть на страны Балтии или Польшу, как только высвободит свои силы из Украины. И на данный момент НАТО нечего противопоставить этому.
В связи с этим возникают вопросы.
- Почему российское командование безжалостно расходует солдат и безразлично к потерям собственной армии?
- Почему не уменьшается приток контрактников в российскую армию несмотря на то, что их безжалостно расходуют в самоубийственных атаках.
- Почему российские солдаты не поднимают восстание и не сдаются в плен, а покорно идут на смерть, когда их посылают в бессмысленные самоубийственные штурмы?
- Почему российское общество равнодушно к огромным военным потерям и продолжает поддерживать войну?
Война как самоцель
Перед нами уникальное историческое явление. Общество поддерживает войну, которая ведется против соседнего народа за счет безжалостного истребления собственных солдат. В самоубийственные штурмы отправляют даже больных и калек. Это возможно лишь потому, что существует общественное согласие на бессмысленные смерти. Такого нигде больше нет. Бывает, что общество готово на огромные жертвы ради победы, при условии, что смерти не бесцельны. Конечно, нельзя обобщать всех россиян. В России десятки миллионов людей против войны и за Украину. Но они разрозненны и не составляют какого-либо общественного субъекта. Под общественным согласием на бессмысленные смерти я имею в виду такое равновесие сил в обществе, благодаря которому стала возможна массовая поддержка войны как самоцели – войны ради самой войны. Я выделяю две предпосылки такого согласия.
«Государство смерти» – социальная «антисистема» в России
Первая предпосылка носит социально-исторический характер. Ее объяснил эмигрировавший в Уругвай российский историк Дмитрий Савромат (Чернышевский) в беседах на личном ютуб-канале «Total War и история». Там он предложил свое понимание России как военной державы или «Империи народного горя». Чтобы стать империей, нужно иметь в чем-то преимущество над другими странами. У Московского царства не было никакого преимущества, кроме одного – безжалостного расходования человеческого ресурса ради достижения целей власти. Такого больше нигде не было, даже в самых зверских империях. Отношение к собственному населению как к расходному ресурсу сохранялось на протяжении всей российской истории и позволяло побеждать числом, не считаясь с потерями. Бедность и бесправие – необходимое условие функционирования такой государственной системы, что обрекало ее на постоянное научно-техническое отставание. Однако сейчас мы наблюдаем перерождение этой жестокой государственной системы в еще более ужасную – в «государство смерти» или «антисистему» (термин Дмитрий Савромат заимствовал у Льва Гумилева).
По словам Дмитрия Савромата «антисистема» в России пожирает саму себя и ведет к смерти. Это проявляется в «экономике смерти», в которой доходы от продажи нефти и газа обмениваются на благосостояние членов семей погибших и тех, кто наживается на их гибели. Благодаря этому формируется мощная социальная база поддержки режима и войны. Она включает представителей репрессивного аппарата, так называемых «силовиков», которые боятся, что их отправят на войну, и потому готовы беспрекословно выполнить самый безумный приказ. Их раз в десять больше, чем всех, кто воюет против Украины, поэтому никакие протесты в России невозможны. Также она включает «плебс» – бедное население депрессивных районов, куда благодаря войне впервые стали поступать деньги. Для них окончание войны означает прекращение денежных поступлений и возвращение с фронта уголовников, которые ничего не умеют кроме как убивать. Именно эта среда обеспечивает постоянный приток добровольцев в армию, которые подписывают контракт не только ради денег, но и еще потому, что видят в этом единственный шанс подняться с социального дна.
Как рассказывает Дмитрий Савромат, на протяжении всей истории российской армии солдаты рассматривались как расходный материал. Однако в «антисистеме», которая сейчас сложилась в России, появился новый фактор – посылать солдат на смерть стало выгодно. Ведь контрактник приходят с большими деньгами. Можно либо за взятку оставить его в тылу, а можно, напротив, отправить на смерть, а о гибели сообщить позже, чтобы получать за него деньги. Чем чаще будет обновляться личный состав, тем больше возможностей подзаработать на них. Так складывается армейская система, которая истребляет прежде всего собственных солдат, а уже потом неприятельских. В российском обществе добровольцев никому не жалко, поэтому оно нечувствительно к военным потерям. Для государства же гибель солдат на фронте означает снижение социальной нагрузки. Ведь мертвого не надо лечить, тратить средства на его социальное обеспечение.
Основа социальной «антисистемы» – картина мира, в которой добро и зло меняются местами
Вторая предпосылка поддержки войны как самоцели – это особое отношение к жизни, которое влияет на характер поведения россиян. Вернее, особое отношение к смерти. Она носит экзистенциальный характер и сформировалась на основе картины мира, в которой любое явление или событие объясняется присутствием врага, воплощающего изначальное зло. По отношению к врагу отменяются все нравственные ограничения. Любой добрый поступок в отношении врага будет считаться злом, а злой – добром. У носителя такой картины мира все представления о ценностях, о добре, о справедливости, меняются на противоположные, аморализм он считает добродетелью, а злодеяния – благом.
Из истории мы знаем, что такая картина мира формировалась, когда какое-либо сообщество оказывались в чужой культурной среде либо не успевало адаптироваться к быстрым изменениям в мире. То есть условием ее возникновения является восприятие окружающего мира как чуждого. Так возникло два варианта такой картины мира, воплощающие два разных эмоциональных настроения: манихейство и гностицизм. Манихейство исходило из того, что наш светлый мир перемешался с миром изначального зла, и поэтому мы обречены на борьбу. Гностицизм исходил из того, что наш мир создан по ошибке или по воле злого бога, поэтому в нем все бессмысленно, нет различия между хорошим и плохим поступком, а значит нет смысла бороться со злом. На основе этих двух мировосприятий возникали разные доктрины, квзирелигиозные вероучения, однако чаще всего они порождали деструктивные настроения внутри уже существующих религий – христианства и ислама.
Безжалостное отношение российской власти к собственному населению привело к возникновению манихейского настроения внутри православия. Симптомом этого настроения стал церковный раскол в XVII веке по обрядовым разногласиям, которые с позиции греческого православия даже недостойны внимания. Однако в России ожесточение раскола довело до коллективных самосожжений. Кончено, дело не в обрядовых разногласиях, а в восприятии окружавшего мира как чуждого и враждебного.
В ценностном отношении манихейство противоположно христианству, а значит и православию. Когда большевики развязали борьбу с религией, то воплотили в своем учении о классовой борьбе манихейское отношение к жизни, которое ранее православие хоть как-то сдерживало подобно дырявой плотине. Большевики видели свою миссию в том, чтобы освободить мир от эксплуатации, то есть от зла, и установить справедливое общество, то есть царство добра. Моральные обязательства распространяются только на классово близких, а по отношению к врагам позволено все, что стало оправданием массовых репрессий. Однако у коммунистической идеологии две стороны. Во-первых, это беспощадная классовая борьба с врагами, и, во-вторых, утопия о справедливом обществе, светлом будущем, покорении космоса, прогрессе и тому подобное. С наступлением эпохи нефтяного благополучия классовая борьба стала уже не столь актуальной, и общество заснуло в утопическом сновидении, будто живет в самой свободной и гуманистической стране, пока обвал цен на нефть не разбудил его.
Идеология классовой борьбы породила социальную некрофилию, которая воплощалась даже в советской символике. Однако классовая борьба велась ради высших целей, хоть и ложных – ради установления справедливости и счастья, что вполне соответствует манихейскому мировосприятию. Однако сейчас в России господствуют другое настроение. Больше нет веры ни в будущее, ни в справедливость. Хотя западные страны считаются враждебными, но и собственная страна стала чужой. Уже нет той светлой идеи, за которую стоит бороться.
Конечно, все люди разные, и в России они тоже думают и чувствуют по-разному, поэтому обобщать всех россиян недопустимо. Однако речь идет не о всех россиянах, а о господствующем настроении, которое определяет события социальной жизни, а оно соответствует уже не манихейскому, а гностическому мировосприятию. Поскольку все бессмысленно, нет никакой разницы, будем ли мы творить добро или зло. Остается только признать эту бессмысленность жизни и делать все, что хочется, а потом также бессмысленно умереть. То есть социальная некрофилия в нынешней России основывается не на манихейском, как в Советском Союзе, а на гностическом мироощущении.
Гностический фатализм российских солдат на фронте
Но если все бессмысленно, почему тогда люди идут в армию воевать против Украины? Представим себе обычного человека из депрессивного района. Работы нет, дома скандалы, а для окружающих людей ты – никто, пустое место. Это такое чувство собственной ничтожности, как будто ты не существуешь. Тяжелее всего, если приходится напрягать все силы, чтобы поддерживать существование, когда все кажется бессмысленным. Например, зарабатывать деньги, которая дома постоянные скандалы. Конечно, легче, когда забываешься в алкоголе или наркотиках. Такое состояние подавляет инстинкт самосохранения, а смерть больше не воспринимается как зло, ведь разницы между добром и злом нет никакой. Чем проще мир, тем меньше требуется напрягаться, чтобы жить, а война и смерть как раз и делает этот мир проще. Это и есть некрофилическое настроение на основе гностического мировосприятия.
И вот такому человеку предлагают идти на войну в Украину. Он по умолчанию принимает российскую пропаганду за правду, хотя на самом деле ему безразлично, кто виноват в войне. Ему важно другое – чувство собственной значимости и безнаказанности. Ему обещают, что, если он выживет, его все будут уважать как ветерана. Проще говоря, он – кого все считали пустым местом – сможет творить любой произвол, и все будут с этим считаться. Но для этого нужно быть готовым убивать и умереть. Нормальный человек вряд ли на такое согласиться, но в гностическом настроении, в котором подавлен инстинкт самосохранения и не различается добро и зло, согласиться на это легко. И таких в России десятки миллионов, поэтому поток добровольцев в российскую армию не иссякнет.
В Советском Союзе тоже была социальная некрофилия, но иного рода, там люди шли убивать и умирать за какую-то идею, а в нынешней России – за возможность творить произвол. Ведь если все бессмысленно, то никаких моральных ограничений больше нет не только по отношению к чужим, но и к своим тоже. Этот гностический вид социальной некрофилии сопровождается гностическим фатализмом. Один знакомый украинский офицер назвал это «русским фатализмом», пребывая под впечатлением военной хроники с кадрами, как присели покурить два русских солдата. В этот момент одному из них осколком снесло голову. Второй даже не вздрогнул и спокойно докурил.
Фатализм бывает разный. Бывает стоический фатализм, когда человек принимает свою судьбу, но все равно поступает честно в соответствии со своей разумной природой и своей причастности мировому Разуму или Богу. Однако тут совсем другой, гностический фатализм, когда человек не видит смысла в жизни и смирился со смертью, как своей, так и других людей, которых пришел убивать в чужую страну. На месте Бога у него черная дыра, которая высасывает из него ощущение жизни. Именно этот фатализм заставляет русских солдат идти в бессмысленные атаки на смерть вместо того, чтобы восстать против своих командиров, которые наживаются на их гибели.
Можно ли остановить российскую армию?
История повторяется. Если Россия побеждала, то числом, а если проигрывала, то по причине технического отставания. Ни в Украине, ни в Европе нет механизма, чтобы подобным образом мобилизовать жителей депрессивных районов, поэтому количественное соотношение армий и далее будет изменяться в пользу России. Конечно, армия НАТО гораздо технологичнее, и в случае войны с Россией может нанести колоссальный урон, но что делать после того, как высокотехнологичное оружие НАТО закончится, а российскую армию и дальше будут пополнять добровольцы? Очевидно, уже сейчас нужно переписывать военные стратегии войны с Россией с учетом ее особенности ведения войны. Я очень надеюсь, что развитие дронов и искусственного интеллекта постепенно будет заменять солдат на фронте подобно тому, как развитие роботов вытеснило из производства рабочих. В этом случае Россия потеряет свое единственное преимущество над цивилизованными странами.
Наемная армия могла стать грозной силой, однако в антисистеме, что сложилась в России, она может только разлагаться. Деньги, с которыми контрактники приходят в армию, питают коррупцию и наркоторговлю в российской армии, которая сейчас имеет успех лишь потому, что приток свежих сил пока что компенсирует процессы деградации. Поэтому нужно помогать Украине, чтобы она продержалась в этот самый опасный период, защищая Европу от российского вторжения.